Женский хор

Но здесь, во Франции, чтобы додуматься до такого, нужно быть, так сказать, стреляным воробьем в вопросе половой дифференциации. Из-за всего этого мне захотелось плакать: все в этой консультации – боль Багии, стена молчания между ее родителями, непроходимая тупость врачей, к которым она обращалась, ее заточение в одежде, чудесная встреча со Стефанией, мгновенное взаимопонимание с Джинн, «искусная неопытность» последней, ее задумчивость и одновременно готовность помочь и объяснение, которое она изумительно точно нащупала с чувством, интуицией и воображением , – все это заставило меня вспомнить о том, каким интерном был я тридцать лет назад, когда, зная мою одержимость вопросом половой дифференциации, Оливье попросил меня взглянуть на его «пациентку Альфа».

Сейчас же чувство, заставившее меня разрыдаться, было remake своего рода «примитивной сцены», сцены рождения призвания. Да, я знаю, о чем ты думаешь: я склонен видеть такие знаки повсюду. Но что в этом плохого? Это никому не вредит.

Я не знаю, что стало с моей пациенткой Альфа. Я не знаю, положительным или отрицательным образом отразилось на ее жизни то, что я сказал и сделал в тот единственный раз, когда ее видел. Я ничего не знаю ни о ней, ни о том, что с ней стало. И возможно, никогда не узнаю.

Но сегодня я подумал, что это неважно. Я чувствовал с самого первого дня, что Джинн – не кто угодно. Все, что произошло за эти несколько дней, укрепило мое убеждение: в доспехах Жанны Д’Арк-врача, Джинн на самом деле кузина Баффи, охотница на драконов: целительница истинная, твердая, самая-самая настоящая. Одна из тех редких целителей, в которых остро нуждаются пациенты обоих полов , а в первую очередь те, кого больше всего презирают и с которыми обращаются хуже всех. Ситуация Багии трудная, но она встретила человека, который ее понял, принял такой, какая она есть, который будет поддерживать ее и помогать ей со всей чуткостью, умом и силой, в которых она так нуждается.

Мне бы хотелось оставить Джинн здесь на полгода и даже на больший срок, если бы у меня была должность, которую я мог бы ей предложить. Завтра я буду с грустью смотреть, как она уходит (пройдет ровно неделя, как она здесь), но мне становится спокойно при мысли о том, что в другом месте (будет лучше для всех, если она пойдет работать туда, где сможет убить больше драконов и взять больше крепостей), что бы ни случилось и где бы она ни оказалась, она будет совершать великие дела: исцелять и творить добро.

НАПОМИНАНИЕ

Мобильный зазвонил как раз в тот момент, когда я парковалась во дворе здания. Матильда Матис. Ах да, точно, презентация завтра вечером. Что делать? Отвечать или нет?

Я решила не отвечать. Вышла из машины и пересекла двор; благодаря полной луне на безоблачном небе было светло как днем. Вдруг – бип!  – голосовое сообщение , а пока я ждала лифта, телефон зазвонил снова. Ага, в лифте телефон не всегда ловит сеть. Перезвоню ей, когда выйду из лифта. На лестничной площадке я достала ключи, бип!  – новое голосовое сообщение , – но дверь открылась прежде, чем я успела поднести ключ; на пороге стояла Сесиль, ее волосы были вымыты и красиво уложены, от нее приятно пахло мылом и шампунем. Я разрешила ей пользоваться своим гардеробом, и теперь на ней были мои джинсы и просторная безрукавка. Если бы не круги под глазами (хотя уже менее заметные, чем накануне), капельница на колесиках и жилет на плечах, который постоянно сползал – она смогла просунуть в пройму только одну руку, – она была бы очень похожа на девушку, которая ждет в гости подругу.

Пахло не только мылом, но и…

– Ты готовила?

– Да. Не нужно было?

– Напротив, ты должна есть. Пахнет вкусно. Что это за блюдо?

– Я нашла налима в морозилке.

– Налима? Я не знала, что – наверное, его купил Жоэль – он у меня есть.

– Было еще мясо, но я подумала, что вечером вы предпочтете рыбу.

Я положила сумку и посмотрела на Сесиль:

– Ты не обязана мне готовить.

– Знаю. Но мне захотелось. Можно?

– Конечно…

Я посмотрела на нее и решила играть открыто:

– Могу я быть с тобой откровенна?

– Почему вы спрашиваете? Разве раньше вы не были откровенны?

Она пожирала меня глазами. Ну и натерплюсь же я еще с этой малявкой…

– Я привела тебя сюда по нескольким причинам. В маленьком отделении было неудобно, в отделении гинекологии тебя нашли бы мать и ее два идиота, в другое отделение тебя бы не взяли. Я подумала, что с антибиотиками ты быстро поправишься, но…

– Вы не собираетесь держать меня здесь вечно…

– Нет…

– Знаю, и если вдруг вы об этом уже думали, то да, я к вам неравнодушна, да, да, я знаю, что это потому, что вы меня спасли и вылечили, так случается во всех фильмах сплошь и рядом между медсестрами и ранеными на войне… – она мне подмигнула, – тогда почему мне нельзя? И наконец, да, да, да, я отлично поняла, что вы предпочитаете мужчин, так что приставать я к вам не буду.

Слава богу.