Женский хор

Камилла Мержи 1965–1981

Луи Мержи 1925—1995

Мари Мержи 1949–1988

Мари-Луиза Мержи 1928—1995

— Странно, да? Бабушку звали, как дедушку и ее старшую…

— Дело не в этом. Твоя мама родила тебя в шестнадцать лет?

— Что? Что ты такое говоришь?

— Посмотри на даты.

Я читала, перечитывала, считала, одиннадцать минус пять, шесть, я покачала головой, нет, я ошиблась, и снова начинала считать, однако пять плюс шесть получается одиннадцать, это точно, я была потрясена, я даже достала из кармана бумагу и ручку и стала решать этот пример письменно. Это невозможно. Эта история невероятная. Эта история невозможная. Мне захотелось взреветь, ноги подкосились, я упала на колени, теперь плита была еще ближе, я прочла имя мамы, Камилла, и подумала: Это глупо, горшок с цветами стоит как раз напротив года ее рождения, мой год рождения написан рядом, но почему нельзя прочесть ее год? Я отпустила руку папочки, запрыгнула на плиту и попыталась передвинуть горшок с красными цветами, которые заслоняли цифры после 1 и 9, но чья-то рука схватила меня за рукав и оттащила назад так резко, что я упала на землю.

— Не трогай, грязно!

Бабушка. Я попыталась объяснить ей, что собираюсь сделать, но она посмотрела на меня взглядом, который говорил: «Даже не пытайся».

Я посмотрела на свои руки, они не были грязными, я не понимала, я видела, как она пришла с горшком в руках, она его только что купила. Я встала, отряхнула комбинезон, мне очень нравятся комбинезоны, гораздо больше, чем юбки, папочка протянул мне руку, c’mon, let’s go, Sweetheart[80], я взяла его за руку, он повел меня, я слушала, как шуршит гравий под его шагами. Я повернулась и увидела бабушку, которая вознесла руки к небу, ее плечи дрожали — теперь я понимаю, что она рыдала, — а дедушка стоял прямой как палка, подняв к ней руки, но не решаясь к ней прикоснуться, а внизу, в конце аллеи, со шпиля собора, который медленно поднимался из-за стены, на меня смотрело игольное ушко.

Я не могла пошевелиться. Я продолжала стоять на коленях, подавленная, перед мраморной плитой с именами и непонятными датами, маленькая девочка ушла с папой, а я осталась, дрожа как листок, у меня все болело, мне хотелось плакать, но слез не было, я не знала, что мне нужно поплакать, не понимала, где нахожусь, что я здесь делаю, я только знала, что меня зовут Джинн, Жанни, Жан, Джинни, я замерзла, был день и одновременно ночь, я не могу стоять, я не смогу сесть за руль, нужно позвонить Жоэлю. Приди за мной, приди за мной, я не могу, я больше ничего не знаю, мои руки протянуты вперед, пальцы лежат на цифрах.

— Джинн? Что с тобой? Джинн?

Голос Сесиль донесся откуда-то издалека. Она теребила меня за рукав.

Я задрожала и закричала:

— Позвони… Жоэлю. Позвони ему! Пусть приедет…

Она залезла в карман моего плаща, достала мобильный, но я видела, что она повертела его в руках и уронила на землю. Я проделала над собой нечеловеческое усилие, наклонилась за ним, взяла двумя руками, руки дрожали так сильно, что я ничего не видела, я нажала на * и на 1, один раз, два, три раза, а когда я увидела, что на экране появилась стрелочка вызова, подумала: «Звони…» Больше я ничего не видела, не знала, сколько прошло времени, я услышала шаги на гравии, чьи-то руки меня подхватили, кто-то держал меня, чтобы я не упала, и потащил меня к началу аллеи. Плачущая Сесиль шла впереди меня, она произносила слова, которые я не понимала, я оглянулась, у могилы никого не было, больше никого. Не отпускай меня, Жоэль, веди меня — It’s me, Jeannie, I’m here[81], я здесь. — Daddy? — Да, моя девочка, c’mon, let’s go, Sweetheart.

Башня

Давным-давно был на свете замок.

Я лежала на спине в кроватке с очень высокими краями, у меня были маленькие пухлые ручки с маленькими пальчиками, которые дергались и опускались к губам, и я их обсасывала ням-ням, а потом они снова поднимались вверх и больно падали мне на нос — аййй.

На фоне прямоугольного неба я видела склонившиеся надо мной растерянные, испуганные, ошеломленные лица, которые смотрели на меня, вытаращив глаза — Что это? — гримасы отвращения — Какой ужас! — слезы — Какое несчастье! — рыдания — Нельзя ее так оставлять, нужно обязательно показать врачу…

Я не хотела, чтобы они звали врача, не хотела, чтобы ко мне прикасались. Не хотела, чтобы врач трогал меня своими грязными лапами. Пусть только попробуют до меня дотронуться! Я красивая, однажды я свершу великие дела, впрочем, вначале я просто встану. Нужно только ухватиться за бортик, и…