Женский хор

Я не буду спрашивать, как вы познакомились и что между вами произошло. Это меня не касается. То, что меня касается, так это то, как вы меня сделали, а для этого мне нужен план. Следующий вопрос…

— Кто такая Камилла? Сестра Мари?

— Нет, — ответил Джон.

— Значит, — сказал Жоэль, — если она не сестра Мари…

— Она ее дочь! — пробормотала Сесиль. — Камилла — твоя сестра, Джинн.

И в высокой башне того замка
В заточении жила принцесса.

Я посмотрела на отца.

— Не знаю, — сказал он, покачав головой.

Боже, но ведь это само собой разумеется. Я покачала головой — it all makes so much sense[86] — и продолжила вместо него:

— Ты не знаешь, кто Камилла — моя сестра… или мой брат.

Из его глаз вдруг Ниагарским водопадом хлынули слезы.

— Oh, God!

— Oh, Daddy!

Я встала, но голова еще кружилась, я упала на диван, протянула руки к нему — иди сюда, — он сел рядом со мной, я прижалась к нему, скорее чтобы поддержать его и утешить, нежели чтобы успокоиться самой. Это мой отец, он всегда был им, он здесь, со мной ничего не случится, теперь моя очередь его поддержать.

— Jeannie, I’m sorry.

— It’s okay, I’m okay, Dad. I can handle it[87].

Я не стану спрашивать, почему ты ничего не говорил, ты мой отец, ты хотел как лучше, — кто я такая, чтобы тебя судить? Я не жила твоей жизнью. Я смотрю на себя, я вижу, какая я, ты можешь мной гордиться, тебе не в чем себя упрекнуть, мне тебя не в чем упрекнуть.

— Поговори со мной. Скажи мне, чего ты хочешь, что можешь, но говори со мной. Дай мне крупицы, крохи этого пазла, даже если он огромный, нескольких кусочков может оказаться достаточно, чтобы завершить большую картину.

Я сказала это, думая, что он не сможет мне ответить, но потом мне сказали, что это его освободило, и теперь его слова потекли так же стремительно, как и его слезы.

— Мари-Луиза Мержи, твоя бабушка, была женщина богатейшая и невероятно влиятельная, из высшей буржуазии Турмана. Она давала торжественные приемы, поддерживала тесные связи с политиками и промышленниками, самыми видными в регионе и даже в стране. Она была одной из самых уважаемых женщин города. Говорили также, что она была милейшей женщиной. Но в кругу родных она была человеком ядовитым, извращенным и властным, она вела себя как тиран и держала в страхе мужа и дочь… Она постоянно мучила их и изводила. Следила за каждым их шагом. Контролировала каждый их жест. Несмотря на столь строгий надзор, в пятнадцать лет Мари забеременела… от одноклассника… Мать сразу об этом узнала. Она увезла ее подальше от Турмана, и через семь с половиной месяцев они вернулись с девочкой, которую назвали Камиллой. Мари-Луиза и Луи объявили ее своим ребенком. Анатомический пол Камиллы был неопределенным, но Мари-Луиза сразу после ее рождения решила, что ребенок, что бы ни случилось, будет девочкой. Обсуждению ее решение не подлежало. Она не подпускала Мари к ребенку и с тех пор стала обращаться с ней как с прислугой, а сама делала все, чтобы из Камиллы получилась идеальная девочка. Она наряжала ее как куклу, учила, как себя вести, а также проконсультировалась со всеми хирургами Франции и Наварры. За свою короткую жизнь Камилла перенесла семь операций. Последний раз — за две недели до твоего рождения. Каждый раз, когда Камиллу клали в больницу, Мари-Луиза оставалась в ее палате и не спускала с нее глаз. Но уследить за всем она не могла…

В его глазах я прочла то, что он собирался сказать.

— Камилла умерла… или умер…. от последствий последней операции.

Однажды храбрый рыцарь подъехал к замку
И услышал дыхание принцессы.

Отец наклонил голову.

— Через несколько дней после того, как Камиллу положили в больницу и ее родители все время дежурили у постели больной, Мари позвонила мне. Она была в отчаянии. Она ждала ребенка, восемь с половиной месяцев ей удавалось скрывать свою беременность (не знаю как). У нее начались схватки, и она позвала меня на помощь.

— Ты не знал, что она беременна?

— Нет. Она мне ничего не сказала. На тот момент я не видел ее уже несколько месяцев.

В этой проклятой семье все что-то скрывают.

— Настало время это изменить…

— Что?

— Ничего, продолжай…

— Мари была уверена, что мать, узнав о ее беременности, снова отнимет у нее ребенка.

— Вашего ребенка.