Женское время, или Война полов

Но армяне, конечно, знали цену своего открытия. И стали проверять его в сотнях опытов, все усложняя и усложняя задачу: уже не по-армянски были написаны слова, запечатанные в конвертах, а по-венгерски, по-румынски и даже по-корейски. То есть Акопян заставил участвовать в экспериментах всех экстрасенсов-иностранцев, находящихся в Центре. Но и этого ему было мало, вскоре вместо одного слова, обозначавшего простейший символ – стул, кувшин, ботинок, – появились целые предложения, написанные Акопяном армянской вязью или Цоем по-корейски. И Зара должна была увидеть над этим текстом картинки-проекции тех пейзажей, которые видел автор текста в момент письма.

Конечно, и ее захватила эта работа. Да так, что она забывала об усталости, о своем положении невольницы, о Шикалине, который, слава Богу, отвязался от нее и переключился на прибывшую из Польши Анжелу, и даже о весне, которая уже раздела тайгу от снега и вовсю озеленила деревья. Она вышла из рамок жесткого самоконтроля, она превратилась в такую же трудоголичку, как большинство обитателей Центра.

А когда она научилась справляться и с текстами на иностранных языках, Акопян положил перед ней в конверте не бумагу и не газету, а нечто совершенно странное.

– Что это? – спросила Зара.

– А что вы видите?

– Я вижу… – Зара повела руками над конвертом. – Я вижу плоский квадрат. Очень тонкий. Кажется, из пористого пластика…

– Правильно. Это называется «флапи», компьютерный диск. Вы можете прочесть, что на нем записано?

– Нет, не могу.

– Вы уверены?

– Конечно. Он совершенно чистый.

– Он чистый снаружи. А вы посмотрите внутри. Ну пожалуйста, Зара, попробуйте!

– Хорошо, не мешайте, я сосредоточусь…

И снова ей пришлось собрать себя в тонкий луч, в лазерный скальпель и лучом этого скальпеля медленно пойти по плоскости диска, по его гладкой и чуть вязкой пластиковой структуре. Но – что это? Ее рука наткнулась на какую-то занозу, заусеницу. Зара подвела к этой заусенице вторую руку и сказала негромко:

– Я вижу цифры.

– Какие? – тут же спросил Акопян с напряжением в голосе.

– Десять, запятая, один. Кажется, все…

Армяне зааплодировали, Акопян закричал:

– Гениально! Зара! Десять-ноль-один! Гениально! Это код буквы «а» в компьютере! Вы понимаете, что вы натворили?! Вы прочли компьютерный диск! Можно, я вас поцелую?

Зара расслабилась, и – тут это случилось! Неожиданным набатом загремел пульс, и в голове загрохотало: «Мирза! Мирза! Мирза! МИРЗА!» Это возникло так стремительно, словно снарядом вошло в ее кровь и стало колотить в сердце, в мозг, в уши: «МИРЗА! МИРЗА! МИРЗА!..» – без остановки, без остановки.

Зара вскочила и заметалась по комнате, она не знала, что предпринять. Но она ясно ощущала, что что-то происходит, что-то с ним происходит, что-то ужасное, страшное…

– Зара, что с вами? – Акопян бросился к ней, но она оттолкнула его с такой нерасчетливой силой, что он отлетел к стене и сбил плечом огнетушитель. Однако Зара даже не заметила этого, она, как тигрица в клетке, металась по комнате, слыша внутри себя этот все растущий, оглушающий пульс и мысли крик: «МИРЗА! МИРЗА! МИРЗА!» И – ужасный, страшный жар во всем теле.

– Она горит! – крикнул кто-то.

Действительно, она ощутила, как на ее голове вспыхнули волосы, а на плечах – лабораторный халат…

Первым нашелся Акопян: схватив огнетушитель, он крутанул вентиль и направил на Зару мощную пенистую струю.

И спас ей жизнь.

Падая и теряя сознание от пронзительной боли ожога, Зара в последний миг успела увидеть, что произошло: далеко-далеко, в Крыму, на ялтинской набережной, Мирза, облитый бензином, горел живым факелом и кричал: «Крым – татарам! Крым – татарам!..»