Жены и дочери

Вечером мистер Хендерсон действительно явился. Молли было очень любопытно на него посмотреть, а увидев, она не сразу решила, нравится он ей или нет. Он был хорош собой, но при этом не тщеславен, вел себя как джентльмен, но без показного блеска. Речь его лилась свободно, он не сказал ни одной глупости. Одет был респектабельно, при этом казалось, что это вышло само собой. В нем чувствовались доброта и уравновешенность, не лишенные желания подшутить или вставить меткое словцо, что присуще как его возрасту, так и его профессии, – в его возрасте люди его профессии принимают это за остроумие. Однако, с точки зрения Молли, чего-то в нем не хватало, по крайней мере такое у нее осталось впечатление после этого первого разговора; в самой глубине души она сочла мистера Хендерсона довольно заурядным. Но разумеется, она и словом не обмолвилась об этом Синтии, которая, судя по всему, была совершенно счастлива – на свой лад. Миссис Гибсон тоже была на седьмом небе от восторга, а потому говорила мало, а когда открывала рот, то высказывала самые возвышенные чувства самым утонченным языком. Мистер Гибсон присоединился к ним совсем ненадолго, однако все это время изучал мистера Хендерсона (явно этого не замечавшего) своими темными проницательными глазами. Мистер Хендерсон обращался со всеми в точности так, как следовало: с мистером Гибсоном – уважительно, с миссис Гибсон – почтительно, с Молли – дружелюбно, с Синтией – преданно.

Как только мистер Гибсон и Молли оказались наедине, тот сразу же начал:

– Ну и как тебе нравится будущий родственник?

– Трудно сказать. Мне кажется, у него много отдельных замечательных качеств, но в целом он довольно скучен.

– А мне кажется, это идеал, – изрек мистер Гибсон, к великому изумлению Молли, впрочем в следующий миг она уловила в его словах иронию. Мистер Гибсон продолжил: – Меня не удивляет, что Синтия предпочла его Роджеру Хэмли. Какие духи! Какие перчатки! А волосы, а шейный платок!

– Папа, ты несправедлив. В нем есть очень многое помимо этого. Сразу видно, что чувства его искренни; кроме того, он очень хорош собой и очень ей предан.

– Роджер тоже был ей предан. Впрочем, признаюсь честно, я буду только рад, если она выйдет замуж. Она – из тех девушек, у которых одно любовное приключение следует за другим, и мужчине ее не удержать, если он не ухватит покрепче; я сказал Роджеру…

– Так ты видел его с тех пор, как он приходил сюда?

– Мы встретились на улице.

– И как он?

– Полагаю, это не самый светлый день в его жизни, однако он с этим справится, и довольно скоро. Он говорил разумно и решительно – и при этом кратко, впрочем было видно, что чувства его далеко не поверхностны. Однако учти, что у него было три месяца, чтобы обдумать эту ситуацию. А вот сквайр, насколько я понял, гневается куда сильнее. Просто кипит из-за того, что кто-то отверг его сына. Похоже, раньше он не до конца сознавал масштабы этого греха, пока не увидел, как это действует на Роджера. Похоже, за исключением меня, на свете нет ни единого разумного отца. Как считаешь, Молли?

Кем бы ни был мистер Хендерсон, но нетерпеливым в любви он был точно; он хотел жениться на Синтии прямо сейчас: на этой же неделе, на следующей – в любом случае до начала летних каникул, чтобы они могли сразу же уехать за границу. Приданое, предварительные церемонии – все это его решительно не интересовало. Мистер Гибсон, со своей всегдашней щедростью, через день-два после помолвки отозвал Синтию утром в сторонку и вложил ей в руку стофунтовый билет:

– Вот, держи, это на путевые расходы в Россию и обратно. Надеюсь, ученицы твои окажутся послушными.

К его удивлению и немалому смущению, Синтия порывисто обняла его и поцеловала.

– Вы самый добрый человек на свете! – провозгласила она. – Я даже не знаю, как вас благодарить.

– Если ты еще раз вот так изомнешь мне манжеты, я вычту с тебя деньги за стирку. Да еще в такой момент, когда мне хочется быть аккуратным и элегантным, под стать твоему мистеру Хендерсону.

– Но ведь он вам нравится, да? – умоляюще проговорила Синтия. – Вы ему так полюбились!

– Конечно нравится. Мы тут теперь все ангелы, а ты и вовсе архангел. Надеюсь, он выдержит проверку временем – совсем как Роджер.

Синтия помрачнела.

– Это была очень глупая история, – сказала она. – Мы совершенно не подходим друг дружке…

– Все теперь в прошлом, и довольно об этом. Кроме того, я не могу больше тратить время на пустяки; да вон и твой юный красавчик поспешает сюда со всех ног.