Жеребята (СИ)

- Я хочу Его смерти, - просто ответила Сашиа. - Но я еще не слышала призыва. Вместо этого было что-то странное... этой и прошлой ночью...

Она положила флейту и свиток в корзину, и, протянув к Игэа руки, сошла к нему - с верхней площадки на нижнюю.

- Что же случилось, дитя мое? - спосил он в нарастающей тревоге.

- Игэа, ты веришь в сынов Запада? - прошептала Сашиа.

- Раньше - не верил, но поверил после того, как правитель Фроуэро лишил Игъаара власти и отдал все аэольцу Нилшоцэа.

- Да. И это Нилшоцэа убил его, - кивнула Сашиа.

- Это тебе и грезится? - осторожно спросил Игэа.

- О нет! Об этом может догадаться всякий разумный человек... - отвечала она, и продолжала тихо:

- Ночью, до рассвета, здесь кто-то был... я не могла видеть его, но я слышала его голос, он разговаривал на староаэольском... Он обещал, что вернет жизнь Каэрэ и Аирэи, если я соглашусь на брак с Нилшоцэа! - О, это был дурной сон, дитя мое, - отвечал ей Игэа, беря в свои влажные от волнения руки ее трясущиеся ладони. - Это был пустой, дурной сон.

- Он называл себя "богом болот Эррэ", - сказала она. - Он требовал, чтобы я совершила с ним священный брак, и тогда он даст мне силу... Я ударила его флейтой по лицу... раздался хруст... кровь на флейте... я убила его...

- Тише, дитя мое, - проговорил Игэа, обнимая ее. - Как ты могла убить бога болот? Кто-то решил подшутить над тобой, и поплатился. Но больше я не отпущу тебя одну ночью на Башню. Я...

- Игэа, послушай меня... - продолжила Сашиа. - Внизу стоит стража. Сюда никто не может войти, и отсюда никто не может выйти. Он, этот Эррэ, появился из пустого проема, вот оттуда, куда обрывается, отходя от площады Дев, вторая, древняя, лестница. Посмотри - он упал туда, но тела там нет!

- Дитя мое, пойдем домой, - в растерянности произнес Игэа.

- Мне надо принять Обет башни как можно скорее! - воскликнула Сашиа.

- Нет! - закричал Игэа, падая перед ней на колени в отчаянии - она упала на колени тоже, держа его за руки. - Нет! Ради памяти Аирэи, ради милости Тису!

- Да! - раздался снизу торжествующий голос Баэ. - Вот он - жрец карисутэ, жрец Тису! А это ведь запрещено! Вот он - Игэа Игэ! Он не захотел меня усыновлять! Злой, плохой, нехороший хозяин! Он любил Огаэ! Он стал жрецом Тису!

Вся эта бессмысленная скороговорка словно повисла в утреннем чистом воздухе, среди разгорающихся лучей рассвета.

Игэа и Сашиа обернулись - и увидели сокунов. Тогда Сашиа поцеловала Игэа, начертила крест на его ладони, и в следующее мгновение прыгнула, словно взлетела вверх - на площадку Дев Всесветлого.

Она сорвала с себя белое покрывало, и, омочив его трижды в кувшине с вином, бросила кувшин вниз - на камни площади.

- Всесветлый! К Тебе иду! - закричала она так, что сокуны остановились, а Баэ смолк.

- В три дня Тебя достигну! - воскликнула она, стоя у края и держа омоченное в вине покрывало на вытянутых руках.

- Так, с одной разобрались, - сказал Уэлиш, возглавлявший отряд сокунов. Он заметно похудел на новой службе. - А ты пойдешь с нами, - добавил он, глядя исподлобья на Игэа, выпрямившегося во весь рост, стоящего со скрещенными на груди руками.

- Видишь, кого я принес? - спросил он, доставая из корзины Патпата, домашнего ужа. - Смотри же внимательно!

И сокун по кивку Уэлиша разрубил животное на несколько окровавленных извивающихся кусков.

Уэлиш с наслаждением взглянул в померкшие глаза Игэа.

- Мы сейчас идем в ладью. Ты отражешься от учения карисутэ - или признаешь себя последователем Тису.

+++

Его вели по улицам Тэ-ана, связанного сыромятными ремнями - и народ с ужасом жался к стенам, видя бывшего советника царевича Игъаара в разорванной до пояса рубахе, но уже без почетной золотой цепи. Лишь маленький золотой медальон вздрагивал на его яремной вырезке.

Игэа шел, подняв голову - его светлые волосы облепили лицо, мокрое от слез и от пота.

Его связали ремнями за запястья, и он шел между стражников, протянув руки вправо и влево, как будто обе руки его были живыми, и в его власти было их простирать в стороны.

Он не видел жреца Фериана, Лоо, стоящего на крыше своего роскошного дома и с довольным видом рассказывающего что-то двум своим женам. Он кивал в сторону Игэа, и две жены подобострастно улыбались и тоже мелко кивали и кланялись своему мужу-господину, а третья, самая молодая, закутанная в покрывало, вытирала слезы.

Игэа не видел бегущую за сокунами Тэлиай. Не видел он и то, как она споткнулась, и упала ничком, разбив в кровь лицо.

А Баэ бежал вместе с мальчишками, среди которых был и толстощекий Эори, и они все кидали в Игэа копками грязи из сточной канавы.

- Мерзкий фроуэрец! Гнусный карисутэ! Да покарает тебя Уурт! - кричали они. Баэ кричал громче всех, противно заикаясь и отрыгивая слова. Так он кричал, пока кто-то из сыновей кузнеца Гриаэ не догнал его и не опустил ненадолго вниз головой в сточную канаву.

А Игэа продолжал свой путь к храму "Ладья" среди молчащих, идущих маршем сокунов. Несколько раз он споткнулся, но удержался на ногах.

Вдруг с одной из крыш раздался громкий крик, привлекший к себе внимание всех, кто смотрел на Игэа Игэ: