Жеребята (СИ)

- Пробужденный - это Фериан, а Оживитель... Оживитель... - забыл, - потер лоб Раогаэ. - Нет, ты зря плохо думаешь про Игэа. Он - достойный и благородный человек. И несчастный. У него случилось что-то с рукой, с правой, поэтому он не смог стать жрецом Ферианна и не смог остаться в Белых горах.

- Он учился в Белых горах? - с непонятной ему самому ревностью переспросил Огаэ.

- Да. Вместе с учителем Миоци.

- Фериан - это тот, чей храм за рощей? Со священными ужами? Куда больных исцеляться носят? И хороводы весной водят? - с презрением проговорил Огаэ.

- Да перестань ты, - разозлился Раогаэ. - Игэа там не любят. Уж не они ли его и в Иокамм сдали? Он не такой как они, хоть и должен туда несколько раз в год на праздники приезжать. Он не в городе живет, а в своем имении. У него жена и дочка маленькая... Он всех в округе лечит бесплатно, а для того, чтобы налог выплачивать, гимны переписывает и бальзамы для храма Фериана готовит. Их очень дорого продают, а ему жрецы гроши платят. Отец хотел ему денег предложить, якобы в долг, чтобы Игэа налог смог заплатить в этом году. Но он гордый очень - не взял. И просил не говорить ли-шо-Миоци, что он бывает в городе. Не хотел с ним видеться.

- Не верю я, что фроуэрец зарабатывает себе на жизнь приготовлением бальзамов и переписыванием гимнов, - фыркнул Огаэ. - У него же имение с рабами. Наверняка отнял у кого-то.

- Он купил его! - закричал рассерженно Раогаэ. - Как ты можешь порочить имя человека, которого ты даже не знаешь и не видел никогда!

- Купил? У кого? У храма Уурта? - распаляясь, закричал Огаэ. - А ууртовцы его отобрали у кого-то вроде моего отца - потому что налог все рос и рос, и мы не могли его заплатить! Вот он и купил его за бесценок, ваш Игэа!

И он быстро повернулся и зашагал прочь, чтобы Раогаэ не видел его слез.

- Дурак! - закричал ему вслед Раогаэ, сжимая от обиды и злости кулаки.

Встреча двух белогорцев.

В прохладной комнате особняка, принадлежащего жрецу Шу-эна, ли-шо-Миоци, за мраморным столом на обитом бархатом стуле восседал заметно оживший Игэа Игэ. На нем была длинная льняная рубаха с разноцветной вышивкой на вороте и рукавах - ключница Тэлиай не пожалела для гостя лучшую одежду. Плащ, отданный ему ли-шо-шутииком, выстиранный и отглаженный, был небрежно брошен на роскошное ложе, покрытое дорогим покрывалом из синей шерсти.

Игэа расправил лист бумаги, прижав его края особыми камушками, какие используют только завзятые писцы или люди, очень любящие искусство письма, окинул взглядом разложенные в безупречном порядке тростниковые палочки, выбрал среднюю, окунул ее в серебряный сосуд для туши.

Огаэ с замиранием сердца следил, как на лист ложатся ровные ряды букв. Такого красивого почерка он никогда не видел - ни у ли-шо, ни, тем более, у учителя Зэ. Да, Игэа был странным фроуэрцем - волосы его были белыми,как у служителей Всесветлого, как у самого ли-шо-Миоци.

- Ты что-то хотел спросить, малыш? - Игэа ласково посмотрел на него. - Спрашивай, не бойся.

- Мкэ, это, наверное, очень трудно - писать левой рукой?

Игэа грустно улыбнулся и ответил:

- Нет, не очень.

Огаэ стало жаль его, и жаль, что он плохо думал об этом человеке. И еще ему показалось, что он уже видел ли-Игэа - видел среди друзей своего отца, давным-давно. С ним была женщина-степнячка, в цветном покрывале и шароварах, она ласкала маленького Огаэ и кормила его лакомствами, говоря: "весна да коснется тебя, жеребеночек мой!". Да, Раогаэ был прав, Игэа - особенный фроуэрец.

- Мкэ - левша? - осторожно спросил Огаэ, не желая, чтобы тишина, зависшая в богатой комнате после краткого ответа Игэа, продолжалась.

- Ты задаешь слишком много вопросов, Огаэ, - вдруг раздался строгий голос его наставника. - Игэа, ты хорошо отдохнул?

- О, да! Спасибо тебе за гостеприимство, Аирэи. Отдохнул, и, самое главное, хорошо отмылся после тюрьмы. Думаю, что после моего визита тебе придется обновить твой запас благовоний - я израсходовал добрую их половину.

Игэа отвел со лба прямые светлые волосы, еще не успевшие просохнуть.

- Я не пользуюсь благовонными маслами... Что ты пишешь? - спросил неторопливо Миоци.

- Письмо к Аэй.

- Я же сказал тебе, что отправил к ней гонца. Он уже успел вернуться, пока ты отдыхал.

-Спасибо, Аирэи. А нельзя ли послать и это? Я хочу успокоить Аэй после всего, что случилось - а письмо от меня было бы как раз таким средством.

- Если так, то я пошлю гонца опять, - сказал Миоци.

- Замечательно!- просиял Игэа и, быстро написав еще несколько безупречных строчек, свернул свое послание и запечатал его восковой печатью.

- Огаэ, убери поднос, - произнес Миоци.

Огаэ благоговейно унес письменные принадлежности.

- Не тяжело ему?- спросил Игэа.

- Ты слишком долго оставался в детстве на женской половине дома, - ответил Миоци.

- Что же - там было не так уж плохо, - рассмеялся Игэа.- Ты уже стал брать учеников и воспитывать их в славных белогорских традициях? Сон без одежды на голых досках, подъем до рассвета для пения гимнов, вареные зерна раз в день, порка за любую провинность и тому подобное?