Жеребята (СИ)

Он взмахнул рукой, орел задел крыльями Аирэи по лицу, и скоро над ними раздался победный клекот. Орел покружил над учителем и учеником, поднялся ввысь и исчез из глаз Иэ и Аирэи.

- Ло-Иэ, ты знаешь - я принял высшее посвящение Шу-эну Всесветлому, - заметно волнуясь, сказал Аирэи. - Я стал ли-шо-шутииком.

- Это было твоя заветная мечта еще с отроческих лет, - кивнул Иэ, кладя свою руку ему на плечо. Как твое новое имя?

- Миоци. Ли-шо-Миоци.

- "Смотрящий со скалы"? Тебя ведь назвали родители "Аирэи" в память о великом водопаде, над которым стоит радуга?

- Да - я сменил воду на камень. А теперь я иду в Тэ-ан. Меня пригласил сам ли-шо-Оэо. Там один из последних храмов Шу-эна Всесветлого, где пока держатся раздельного поклонения. Во всей Аэоле Шу-эну теперь ставят уже алтари рядом с главным алтарем Уурта... если ставят. Фроуэрцы хотят, чтобы народ Аэолы забыл своих богов и свое славное прошлое... А куда держишь путь ты, ло-Иэ? - спросил Аирэи, и тень неясной надежды появилась в его зеленых глазах.

- Ты хочешь, чтобы я пошел с тобой? - помолчав, спросил его Иэ.

- Я не смею на это надеяться.

- Я иду с тобой, - ответил Иэ, и в ответе его была радость, смешанная с печалью.

- Спасибо, учитель Иэ!

Миоци поцеловал его руку. Иэ коснулся его головы, благословляя.

-Теперь ты - ли-шо-шутиик, и полностью свободен. Ты заберешь Ийу к себе?

-Ийу? Так ты не знаешь?

-Не знаю чего?

- Община дев Шу-эна близ Ли-Тиоэй разорена.

- А Ийа-малышка? - в волнении воскликнул старик.

-О ней мне ничего не известно. Но я найду ее, во что бы то ни стало.

- Сколько ей лет? - вдруг спросил старик встревожено.

- Семнадцатый.

- Тебе будет очень сложно ее найти, - покачал головой Иэ. - Когда девушкам в этих общинах исполняется шестнадцать лет, им меняют имя.

- Я знаю про это, - кивнул Аирэи Миоци.

- Ты знаешь ее новое имя? - просиял старик.

- Нет, увы, учитель Иэ. Но у нее есть серьги нашего рода. По ним я всегда смогу узнать ее, даже если она не узнает меня.

- Да... Серебрянные серьги... Они ведь от матери ей достались, от Ийи-старшей? - спросил Иэ.

- Да, от нашей матери, Ийи Ллоиэ.

Старик кивнул, и они молча пошли вниз по склону горы.

Над кромкой гор сияло утреннее солнце.

Лук Всесветлого.

- Твой отец будет очень сердит на тебя, дитя.

- Он не скоро узнает, матушка Лаоэй. Он в лагере со своими воинами.

Высокая девушка-подросток тряхнула рыжей копной волос и тронула тетиву старого лука, который она держала на коленях.

- Зачем тебе боевой лук, матушка Лаоэй? - спросила она. - На дев Шу-эна и так никто не осмелится напасть.

Девушка звонко засмеялась, и седовласая женщина в синем покрывале, которую та называла "матушка Лаоэй", улыбнулась ей.

- А вдруг, Раогай? Никогда нельзя быть уверенной в своей безопасности. Дай-ка мне эту опасную игрушку.

Она протянула руку - забрать лук у Раогай. Поднявшись с циновки, Лаоэй босиком прошла до дальнего угла хижины, и, привстав на цыпочки, повесила лук на стену.

- Ты что же, матушка Лаоэй, умеешь стрелять из него?

Раогай подошла к ней и встала за ее спиной, вдыхая легкий запах ее белых волос и чистой, свежей рубахи. Живя одиноко, старица - дева Шу-эна - была удивительно опрятна и свою хижину в низовьях водопада содержала в уютной чистоте.

Здесь в образцовом порядке была расставлена немудреная посуда, печь всегда сияла белизной, а сундук со старым замком был покрыт затейливо вышитыми накидками. Солнечные зайчики прыгали по прозрачной воде в  умывальнике, а в корзине для свитков лежал всего один, аккуратно застегнутый серебряной пряжкой, зачитанный свиток - самая, пожалуй, дорогая вещь в этой прибрежной хижине, если не считать лука.

- Это не боевой, а священный лук, - не сразу ответила Лаоэй и смолкла. Некоторое время было тихо.

- Так что ты сделала с конем, что пришел к тебе? - неожиданно спросила Раогай, возвращаясь к недавней истории.

Лаоэй повернулась к ней - в её веселых голубых глазах тоже плясали блики солнца.

- Отдала одному страннику. Он прятался у меня от ууртовцев - как и конь. Конь-то, я думаю, сбежал из жертвенного стада. Буланый, со звездой во лбу. Их же на солнцеворот сотнями режут при храмах Уурта... совсем ум потеряли, а народ молчит. Отродясь такого не было на этой земле. Все перенимаем из Фроуэро. Дожили.

- Красивый, наверное, конь, - мечтательно проговорила Раогай. - Буланый, со звездой во лбу... Как жаль, что я его не увидела... Я бы хотела оседлать его. И умчаться - в степь... до Нагорья Цветов.

- Да, конь дивный, благородный. Таким Жеребенка Великой Степи чеканили древние мастера, - проговорила старушка и осеклась.

Раогай, казалось, не услышала непонятных слов о Жеребенке Великой Степи. Она задумчиво накручивала на палец прядь огненных волос.

- Что это был за странник? - вновь спросила она.

- Не знаю... по-нашему едва говорил.

- Так, может, он - лазутчик? Из Фроуэро? - нахмурилась Раогай.