Читаем Жеребята (СИ) полностью

- Нет, дочь Зарэо, нет! - засмеялась старушка. - Я знаю фроуэрцев... и светловолосых, и темноголовых, из народа болот... И язык белогорцев знаю - но этот странник на нем ни слова не разумеет. И еще у него - знак карисутэ на груди - носит, не боясь. Я хотела ему обьяснить - спрячь, мол, не те сейчас времена, но он, верно, совсем нездешний - как вчера родился, ничего не понимает. Сам не знает, как сюда попал. Говорит - из-за моря. Чудно - оттуда никто уж сотни лет не приплывал... туман. Замечательный он всадник, должна я тебе сказать! Конь - точно по нему, и полюбил его, почувствовал. Кони, знаешь, понимают, кто их любит... да и всякое живое существо понимает. Молюсь, всегда его вспоминаю. Один он в нашем краю, да сохранит его Небо, да коснется его весна... Плохо быть одиноким... Я напекла ему лепешек в дорогу.

- Ты знаешь, Лаоэй, а ведь я пришла к тебе навсегда, - вдруг сказала девушка, словно осмелившись, наконец, произнести эти слова.

- Да что ты, дитя?

Лаоэй схватила ее за руки, усадила на хитро сплетенные циновки.

- Что стряслось с тобой? Зачем тебе понадобилось скрываться? Подожди, отец вернется - он  не даст тебя в обиду...

- Нет, нет, матушка - ты не поняла. Я хочу стать девой Шу-эна, как ты!

- Ах, слава Небу - ничего плохого с тобой не стряслось,- успокоено выдохнула старушка.-A я уж подумала... сейчас эти жрецы Уурта совсем бесстыжими стали.

- Так ты мне разрешишь жить с тобой? - упрямо повторила рыжая девушка.

- Конечно, дитя - поживи, поживи...

Лаоэй улыбалась, и на ее седых волосах, выбивающихся из-под синего покрывала, отражалось заходящее солнце.

-Я буду делать всё, что ты скажешь!- с жаром воскликнула Раогай.- Всё, что скажешь, матушка Лаоэй!

- Все? - в глазах Лаоэй заиграли искорки.

- Да - я так решила.

- Ну, раз решила... Обычай требует, чтобы ты рассказала, почему ты хочешь стать девой Шу-эна.

- Я не хочу выходить замуж и хочу провести в девстве всю жизнь, чтобы быть мудрой, как ты! - выпалила Раогай.

- Чтобы быть мудрой... Так я уже и стара, да еще не мудра. И умру одинокой. У тебя тоже так может случиться.

- Не отговаривай меня матушка! Я наперед знаю, что ты скажешь!

- Раз ты знаешь наперед, зачем пришла ко мне учиться? - неожиданно строго сказала Лаоэй. Девушка растерянно посмотрела на старицу, потом - по сторонам, потом - заплакала.

Лаоэй обняла её, прижала к груди, и, утешая, как утешают бабушки подросших внучек, говорила:

- Что же ты, дитя... что же с тобой стряслось? Зачем ты примчалась ко мне без спроса - отец будет сердит и больше не отпустит тебя ко мне.

- Он хочет, чтобы я вышла замуж! - разрыдалась Раогай.

- За кого?

- За нового жреца из Белых гор! Он приедет в столицу на днях. Я его терпеть не могу!

- Он старый?

- Не знаю. Я его не видела. И видеть не хочу.

Лаоэй рассмеялась.

- Когда же свадьба?

- Не знаю, - сквозь рыдания ответила Раогай.- Отец еще не говорил с ним.

- Да как зовут этого нового жреца? Я о нем, может, слышала, белогорцы иной раз сюда заглядывают. Или он ууртовец?

- Нет, шу-энец... и имя у него такое странное - означает по-белогорски "Смотрящий со скалы".

- Миоци? - быстро произнесла Лаоэй.

"Бабушка Лаоэй так хорошо знает белогорский!" - подумала с завистью дочь воеводы. А она-то совсем забросила изучать даже фроуэрский. Наверное, добрый и терпеливый Игэа не обиделся на нее - надо будет снова брать у него уроки... хотя нет, не получится - она же убежала из дома!

- Белогорец, говоришь? - задумчиво проговорила Лаоэй. - Может быть, он вовсе и не собирается жениться. Так что еще рано бежать из дома. В девы Шу-эна Всесветлого по такому поводу не уходят.

- А как же? Я думала, что те, кто не хочет выходить замуж, уходит в девы Шу-эна. Или по обету родителей.

- Видишь ли, Раогай - конечно, и то, и это случается, но, как бы тебе объяснить получше - это не всё. По-разному можно надеть покрывало девы Всесветлого. И можно остаться ни с чем. Без детей и без радости. А можно - в одиночестве научиться стоять перед Богом...

- Перед Шу-эном Всесветлым?

- Кто-то пытается стать перед ним, кто-то понимает, что это невозможно, и поступает иначе. Есть и те, кто молится Сотворившему мир.

- Великому Уснувшему?!

- Да, так называют Творца... Но он не уснул навек... да он никогда и не засыпал, это душа людская спит, вот им и кажется, что он отступил от сотворенного им мира. Вот они и ищут, кого поближе - сияющего Шу-эна, который провожает души за горизонт в своей лодке, но никогда не выводит их оттуда, цветущего и увядающего каждый год Фериана - непостоянного, как наша весна, облакоходца Уурта, требующего, чтобы в его жилы на солнцестояние вливали  человеческую и конскую кровь... Но это все - не он, не он, в видении которого забывает себя сердце...

-Ты говоришь странно. Разве сюда идут не за мудростью?

- Мудрость, дитя - это не исписанные и зачитанные свитки, не чудеса, не жертвы. Мудрость - это то, что Сотворивший мир умалил себя.

Лаоэй смолкла. Ее взгляд упал на конскую сбрую у притолоки.

- Он, в расселины сошедший,

Жеребят своих нашел, - проговорила она.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Крылатые слова
Крылатые слова

Аннотация 1909 года — Санкт-Петербург, 1909 год. Типо-литография Книгоиздательского Т-ва "Просвещение"."Крылатые слова" выдающегося русского этнографа и писателя Сергея Васильевича Максимова (1831–1901) — удивительный труд, соединяющий лучшие начала отечественной культуры и литературы. Читатель найдет в книге более ста ярко написанных очерков, рассказывающих об истории происхождения общеупотребительных в нашей речи образных выражений, среди которых такие, как "точить лясы", "семь пятниц", "подкузьмить и объегорить", «печки-лавочки», "дым коромыслом"… Эта редкая книга окажется полезной не только словесникам, студентам, ученикам. Ее с увлечением будет читать любой говорящий на русском языке человек.Аннотация 1996 года — Русский купец, Братья славяне, 1996 г.Эта книга была и остается первым и наиболее интересным фразеологическим словарем. Только такой непревзойденный знаток народного быта, как этнограф и писатель Сергей Васильевия Максимов, мог создать сей неподражаемый труд, высоко оцененный его современниками (впервые книга "Крылатые слова" вышла в конце XIX в.) и теми немногими, которым посчастливилось видеть редчайшие переиздания советского времени. Мы с особым удовольствием исправляем эту ошибку и предоставляем читателю возможность познакомиться с оригинальным творением одного из самых замечательных писателей и ученых земли русской.Аннотация 2009 года — Азбука-классика, Авалонъ, 2009 г.Крылатые слова С.В.Максимова — редкая книга, которую берут в руки не на время, которая должна быть в библиотеке каждого, кому хоть сколько интересен родной язык, а любители русской словесности ставят ее на полку рядом с "Толковым словарем" В.И.Даля. Известный этнограф и знаток русского фольклора, историк и писатель, Максимов не просто объясняет, он переживает за каждое русское слово и образное выражение, считая нужным все, что есть в языке, включая пустобайки и нелепицы. Он вплетает в свой рассказ народные притчи, поверья, байки и сказки — собранные им лично вблизи и вдали, вплоть до у черта на куличках, в тех местах и краях, где бьют баклуши и гнут дуги, где попадают в просак, где куры не поют, где бьют в доску, вспоминая Москву…

Сергей Васильевич Максимов

Публицистика / Культурология / Литературоведение / Прочая старинная литература / Образование и наука / Древние книги