Жеребята (СИ)

- И тебя, сынок, и тебя... Да, я впервые вижу Миоци... Миоци теперь твое имя, сынок?

Зарэо тяжело опустился на сундук и полоска света, проникавшая снаружи, исчезла. Лаоэй подавала гостям традиционный бодрящий напиток из горьких трав и терпких ягод и белые лепешки.

- Я нарочно выехал навстречу ли-шо, чтобы поговорить с ним наедине, без лишних свидетелей - до того, как он войдет в город.

"Отец точно решил выдать меня замуж за этого белогорца!"- раздраженно подумала Раогай. Но к ее удивлению, бывший верховный воевода Аэолы ни слова не сказал о браке.

- Ты еще, поди, и не родился, когда аэольцы проиграли битву при Ли-Тиоэй...Ты знаешь, ли-шо, что Аэола подчинена царю соседнего Фроуэро уже много лет?

- Да, ли-Зарэо, я это знаю, - в голосе Миоци послышалась улыбка. "Он же совсем молодой!"- неожиданно поняла Раогай.

Зарэо привстал, его кинжал зазвенел, ударившись о медный литой узор на крышке сундука.

- Да простит меня ли-Зарэо, но у меня есть особые подушки для гостей. На них вам будет удобней,- Лаоэй, воспользовавшись моментом, усадила воеводу рядом с белогорцами в почетный угол хижины, и Раогай с наслаждением втянула в ноздри свежий воздух из щели.

- Так вот, по новому закону царя Фроуэро, в каждом важном городе, а тем более в столице, как наш Тэ-ан, должен быть его представитель - жрец Уурта Темноогненного. Он не ставит нам наместника - городом и страной управляет, как прежде, совет жрецов Иокамм - ты, кстати, станешь его членом, как второй великий жрец Шу-эна Всесветлого, после ли-шо-Оэо... Но Нилшоцэа имеет власть, практически равную Иокамму.

- Нилшоцэа? Он ууртовец? Он же воспитывался в Белых горах? - удивился Иэ.

- Да, а потом перешел на службу Темноогненому и принял ему посвящения в краю Фроуэро, в самой столице, в Миаро, - вздохнул Зарэо. - Он сам аэолец, верь или не верь мне. Вот так бывает. Из благородной семьи, несколько поколений жрецов Шу-эна. Я знавал его деда - он сражался при Ли-Тиоэй, там и погиб. Я-то был еще щенком тогда... Поговаривают, что ему являются сыны Запада, как в давние дни Нэшиа. Я-то не очень верю в эти россказни, но как-то все очень странно...

- Отчего же правитель не прислал в наместники своего сына? - спросил Миоци.

- Царевича Игъаара? Ты не первый этому удивляешься. Молодой царевич - воистину благородный юноша, хоть и отец его пришел к власти подлым путем. Может быть, поэтому правителю Фроуэро больше по сердцу аэолец Нилшоцэа, чем родной сын. Правитель - человек набожный, молится сутками в древних священных пещерах у болот, припав к земле...

- Ты опять о сынах Запада? - нахмурился Иэ. - Не говори мне, что ты веришь тому, что они являются в пещерах!

"И правда", - подумала Раогай в сундуке, - "отчего отец заговорил о сынах Запада так серьезно - он же всегда называл рассказы о них бабьими глупостями..."

- Являются - не являются, а все больше народа кричит, что "Уурт - силен!" и вера болот расползается по странам Аэолы и Фроуэро... - покусывая ус, сказал воевода. - Ну да ладно. Нилшоцэа прибыл пару недель тому назад. Помешался на выслеживании потомков карисутэ, особенно из благородных. Так что будь осторожен, - снова повернулся Зарэо к молодому белогорцу. - Карисутэ он ненавидит, словно и впрямь сам Нэшиа в него вселился. Откуда это у него - не знаю.

- Я не карисутэ, - спокойно ответил жрец Всесветлого.

"Потомки карисутэ? Разве они еще есть?"

Тут Раогай вспомнила длинную очередь сломленных людей, приходивших отрекаться раз в год от веры своих предков в храм "Ладья" в их городе Тэ-ане. Она помнила ее с раннего детства. Очередь редела с каждым годом, и теперь потомков карисутэ - которых называли "сэсимэ" - кличкой-ругательством - было совсем мало. Они приходили, оборванные и нищие, и зажигали огонь на алтаре Шу-эна, отрекаясь вслух от своего непонятного бога.

- Я не понимаю, ли-Зарэо, к чему вы клоните...

- К тому, чтобы ты с юношеской горячностью не начал вздорить с Нилшоцэа из-за обрядов и гимнов Уурту или Всесветлому. О твоем происхождении в Тэ-ане многие знают.

- У меня плащ белогорца - по закону я больше не принадлежу своему роду, если это хотят знать уличные и храмовые сплетники. Кроме того, я и не скрываю своего происхождения - род Ллоутиэ славен.

"Так он - аэолец из рода Ллоутиэ!"- удивилась Раогай. - "Он чуть ли не знатнее меня... А что у него за происхождение, о котором могут сплетничать? Незаконнорожденный?"

- Мне нравится твоя смелость, но, думаю, она пока ни к чему. До времени.

- До времени? - переспросил Иэ.- Ты думаешь, Зарэо, время настанет?

- Я надеюсь. Я просыпаюсь с этой надеждой, с ней я гляжу на своего Раогаэ, думая, что он натянет свой лук в новой битве при Ли-Тиоэй.

"Натянет, отец, не сомневайся, Раогаэ натянет лук! Это не в школе задачки по землемерию решать", - подумала Раогай с тем сарказмом, смешанным с любовью, который часто бывает у старших сестер. "Я бы тоже натянула там свой лук не хуже его. Вот посмотрим".

Она услышала, как Миоци встал, прошелся по хижине и снял со стены лук.

- Это твой лук, мать Лаоэй?