Жернова. 1918–1953. После урагана

— Нет, Микаэл. Я не может обижаться. Я не может иметь такой право. Люди есть похожи на свой порьядок. Понимаешь? Вы есть маленьки дети — киндер. Вам говорить: социалисмус. Вы верить. Нельзя такой социалисмус. Это есть дискредитирунг нах социализмус. Настоящи социалисмус есть умны взрослы люди, которы все понимать, все знать, все говорить, все слушать. Вы мало думать, вы много говорить, вы совсем не слушать, вы совсем не понимать. Это оч-чень плёхо. Это есть катастрофе.

— Но ведь война, Франц. Столько лет всяких войн: империалистическая, гражданская, отечественная… Если бы не войны, мы бы жили теперь хорошо, у нас бы все было: и хлеб, и одежда, и новая технология, и техника — все!

— Война — плёхо. Война — едрьёна мать! Хлеб есть, технология есть — хорошо. Костьюм — тоже хорошо. Рубашка — оч-чень хорошо. Хлеб кушать, рубашка носить, нет думать, нет говорить — оч-чень плёхо. Десять лет, пятьдесят лет — голова забывать думать, язык забывать говорить правильны слова, человек есть лошадь, есть глюпи ишак большой уши, которы плёхо работать, много бить плетка. Потом нет хлеб, нет рубашка. Весь мир показывать палец, весь мир смеяться: «Какой глюпи социалисмус!» Я оч-чень жалеть, Микаэл. Оч-чень.

— Ничего, Франц. Мы вот малость отстроимся, подучимся, я институт закончу, приеду к тебе в Германию в гости. И голова у нас, и все остальное в порядке. Мы, конечно, чуток затурканные, но мы не ишаки с длинными ушами.

— Да-да, все будет порьядок. Твой, Микаэл, порьядок такой есть, — и Дитерикс показал рукой от пола чуть выше колена. — Порьядок партайгеноссе Горилый такой есть, — и он показал рукой на уровне живота. — Порьядок маршал Сталин такой есть, — рука Дитерикса поднялась выше головы. — Разный порьядок не есть порьядок. Рабочий брать гвоздь — тьюрьма, Горилый брать коттедже, ландхауз — аплодисмент. Геноссе Малышев слушать, геноссе Горилый говорить, геноссе Сталин делать. Это есть унорднунг, это не есть порьядок. Это не есть свобода, гляйхайт, брюдерлихкайт[34]. Это есть сюзерен и вассал. Это есть псеудосоциалисмус, цигеунеришсоциалисмус.

Малышев растерянно мял в пальцах потухшую папиросу: с этим Дитериксом ужасно трудно спорить. Дитерикс прочитал всего Маркса с Энгельсом, Ленина со Сталиным, перед Дитериксом, говорят, даже Кочура Родион Григорьевич, заместитель Горилого по идеологии, пасует, а где уж Малышеву тягаться! Малышев тоже, конечно, знает кое-что из Ленина-Сталина, потому что как член партии посещает политкружок, но ему никогда в голову не приходило взять и самостоятельно заняться чтением этих толстых и ужасно многочисленных томов основоположников марксизма-ленинизма. Это могут позволить себе ученые и не очень занятые люди. А Малышеву где же? Он наломается на заводе за восемь-десять часов, придет домой, а там тоже надо то то, то это, потому что он единственный в семье мужчина и на нем все хозяйство: всякие ремонты, поделки, сад, огород. Мать постоянно прибаливает, сестра учится в школе. Вот закончит сестра на следующий год десятилетку, пойдет учиться на врача или учительницу… — очень Малышеву хочется, чтобы она выучилась, чтобы работала не в грязи, пупок не надрывала, как другие бабы на заводе, а чтобы работала в чистоте, одевалась бы чисто и вышла замуж не за какого-нибудь… не поймешь кого, а за инженера или учителя же, — а уж потом и сам Малышев займется своим образованием. Когда же он станет инженером, то можно будет и почитать все эти хитрые книжки, разобраться, что к чему, чтобы не краснеть в разговоре с такими людьми, как Дитерикс или Кочура; или если рабочий какой спросит, так чтобы смог ответить на любой вопрос без запинки и раздумываний.

Но даже и не читая Маркса и всех остальных великих революционеров, Малышев твердо знал, что в их жизни имеется много всяких недостатков, но что касается направления, то оно выбрано правильно, потому что такие гениальные люди, как Ленин и Сталин, неправильное направление выбрать не могут. А что, скажем, Горилый живет не так, как Малышев и все другие рабочие, так это временно, пройдет лет десять — и все будут жить не хуже Горилого. Главное, чтобы больше не случилось войны, чтобы мировой империализм не подмял под себя весь остальной мир, как это было раньше. Когда же освободятся все остальные страны, тогда и вообще жизнь будет разлюли малина. Вот, к сожалению, силенок не хватило у коммунистов, а то бы и Греция, и Австрия, и та же Финляндия… да и Франция с Италией — все бы стали заодно с Советским Союзом, тогда бы и Америка перестала так задаваться, и дело пошло быстрее. Дитериксу хорошо говорить: «Цыганский социалисмус! Цыганский социалисмус!» А это, между прочим, в нем еще социал-демократ наружу высовывается да геббельсовская пропаганда из головы окончательно не выветрилась. А пожил бы он подольше в России, тогда бы все по-другому виделось…