Жертва

Конор обхватил меня ладонями за плечи, развернулся боком к рулю и крепко обнял меня, прислонившись горячей грудью к моей спине. Я откинулась назад, безвольно обмякнув в его руках и зажмурив глаза изо всех сил.

Я не помню, как стянула с себя розовую пижаму и оказалась на коленях у Конора. Он яростно покусывал мои губы, прикрыв веки и на ощупь изучая мой рот своим языком.

Затем он несильно толкнул меня ладонью в грудь, и я оказалась спиной на сидении. Он навис сверху, на мгновение застыв и сверля мое лицо своими желтыми глазами. Его расширенные зрачки бешено блестели в темноте сгущающегося вечера.

Он лизнул мой подбородок, а затем одной рукой развел мои бедра в стороны. Я выгнулась ему навстречу, и тут же ощутила, как его член врывается внутрь моего тела. Он медленно двигался, погружаясь все глубже, покусывая мою нижнюю губу и тихо постанывая.

Конор был так нежен, что от его поцелуев перехватывало дыхание, а сердце замирало от ожидания новых прикосновений.

Это был нормальный Конор. Тот, которым он мог бы быть рядом со мной. Но тот, которым он уже никогда не станет.

Когда его член выплеснул в меня горячую струю, я прикрыла глаза и потянула Конора за плечи к себе. Мы прижимались друг к другу, как будто наивно верили в то, что это позволит нам стать одним целым.

Словно мы могли слиться во что-то единое. Чтобы я могла излечить его, добравшись до осколков разрушенного сознания. Нащупать разбитые мысли и выбросить их прочь. Чтобы могла ощущать его так же остро, как сейчас чувствовала вернувшуюся в сердце боль.

Но этому мгновению не было суждено существовать слишком долго.

Конор прервал объятия и выскочил из машины, когда до нас донесся далекий вой полицейской сирены. Он бросил мне смятую пижаму, а затем вытащил из своих джинсов черный кожаный ремень.

– Иди сюда, крошка, – нервно проговорил он. – Я свяжу тебе руки.

– Не нужно, Конор…

Я постаралась высвободить свои запястья из его цепких ладоней, но он уже опутывал их ремнем, туго затянув его.

Внутри меня все еще звучали отзвуки его тела. Мои губы пахли его слюной, на лице еще не остыли его осторожные поцелуи. В этот раз Конор был так нежен и аккуратен со мной, словно не желал оставлять ни одного следа того, что мы были с ним вместе.

Его движения были такими быстрыми и ловкими, как будто он уже репетировал этот момент у себя в голове тысячу раз. Но тогда я не придала этому никакого значения. Все, о чем я могла думать – это о том, что сейчас нас с ним разлучат. Что они отберут у меня Конора навсегда.

Я послушно глотала слезы, стоя рядом с ним на обочине шоссе, возле припаркованного Порше. Розовая пижама Сэм стыдливо прикрывала горящую от давящего волнения грудь.

Звуки сирен становились все громче, и уже спустя несколько минут вдалеке на шоссе показалась полицейская машина.

Все это время Конор молча стоял позади меня, будто прикрываясь моим телом. Мои связанные руки почти сразу заболели с непривычки, мне хотелось снять путы и обнять Конора, прижавшись к его обнаженному торсу. Но этому не суждено было случиться.

Больше ничему хорошему в этот вечер не было суждено случиться.

Сине-красные огни разрезали густой осенний мрак и подкрадывались к нам все ближе. Конор обхватил мою шею одной ладонью. Вторая его рука скользнула куда-то назад. Я покорно стояла впереди, стараясь заставить свое сознание отключиться.

Когда машина полицейских внезапно затормозила в нескольких метрах от нас, я заметила, что за рулем сидел Ник Картер.

Он выскочил из машины, на ходу вытаскивая из-за пояса пистолет и направляя его в сторону Конора. Но полицейский был не один. Когда передняя дверь машины распахнулась, я увидела испуганное и взбешенное лицо Билла.

– Мистер Мейерсон, – громко прокричал Ник Картер, все так же не сводя прицел своего пистолета с Конора. – Пожалуйста, отпустите девушку и отойдите от нее.

Билл стоял рядом с полицейской машиной, сжав кулаки и исступленно глядя на меня. Его глаза жадно изучали мое тело, зрачки скользили с лица Конора ко мне и обратно.

Но он не мог знать о том, что происходило между нами еще каких-то пять минут назад. Конор ловко замаскировал все следы. Поэтому на мгновение на лице Билла отразилось облегчение. Но оно тут же исчезло, когда его зрачки вернулись к лицу Конора. Его рот исказила гримаса ярости и ненависти.

Конор сильнее вжался в мое тело, а затем шепнул мне в самое ухо:

– Знаешь, что я почувствовал, когда в первый раз увидел тебя, крошка? Меня как будто ударило оголенным проводом.

Из моих глаз продолжали струиться слезы. Я молча рыдала, почти ничего не замечая вокруг. Напряженно застывшая фигура Ника Картера, темнеющая в нескольких метрах от нас, плыла и подергивалась туманом.

Лицо Билла размазывалось за пеленой холодных капель, текущих из моих глаз.