Жертва

Рэми и другие телохранители на поклоны не отвечали, как обычно укрепляя щиты наследника и пронзая толпу внимательным взглядом в поисках опасности.

Вокруг царила тишина. Ковровая дорожка убегала вперед и поднималась по широким, ступенькам, ведущим к округлой площадке. Всего ступенек было шесть. На каждой из них, по обе стороны ярко-синей дорожки, восседали львы, вылитые из чистого золота. Их алмазные глаза поблескивали в полумраке, отражая неясный свет светильников, расположенных у их лап.

На площадке, вместо привычного Рэми змея, сегодня стояло три высоких трона. Из слоновой кости, богато отделанные синим бархатом и серебром, они ярко освещались беспокойным светом свечей, горевших в высоких, в человеческий рост, подсвечниках. На спинке трона, стоявшего посередине, была вышита серебром роза, символ власти повелителя Кассии. Его же знаками был расшит тяжелый бархат, укутывавший подножие трона мягкими, аккуратными складками.

На спинке стоявшего слева высокого кресла раскинул серебряные крылья искусно вышитый, казавшийся живым, пегас, символ власти Виссавии. Трон справа был чуть поменьше, убран с меньшей роскошью и явно предназначался Миранису.

За троном Деммида, высоко поднявшись на хвост, переливался всеми цветами радуги тронный змей. Его плоская голова чуть покачивалась в воздухе над повелителем Кассии, а взгляд внимательно, не отрываясь, следил за идущими к трону наследником и его телохранителями.

Рэми еще помнил, как в первый раз увидел тронного змея. Отуманенный зельями Тисмена, он тогда постыдно упал в обморок. Теперь страха не было. Теперь внимательный, холодный взгляд немигающих, мудрых глаз даже поддерживал, теперь Рэми был рад присутствию в зале редкого магического чудовища — змей охранял повелителя и всех, кто был ему дорог. Змей охранял Мираниса, а, значит, был Рэми другом.

Они медленно поднялись по ступенькам. Наследник, остановившись в шаге от отца, низко поклонился Деммиду. Опустились на колени перед повелителем все четверо телохранителей. Согласно обычаю, Миранис внятно произнес слова приветствия и попросил у богов благословения для Кассии и ее правителя. Взгляд Деммида, обычно холодный, вдруг потеплел. Повелитель терпеливо выслушал приветствие сына, и крепко его обнял, гораздо крепче, чем этого требовал этикет.

«Встань!» — одернул зазевавшегося Рэми Лерин.

Рэми подчинился. Мир развернулся к все так же переливающейся туманом арке перехода и застыл перед предназначенном для него креслом. Рэми, подчинившись осторожному тычку Лерина, вслед за другими телохранителями отошел в тень, за трон наследника.

Они ждали.

По толпе придворных пронесся удивленно-испуганный шепот — в арке перехода появилась укутанная до самых глаз в тонкую, как паутинка, белоснежную ткань фигура. Одна. Без свиты. Без телохранителей.

Элизар, в отличие от наследника и повелителя Кассии, двигался не величественно, а плавно и размеренно. Он, казалось, плыл над синей дорожкой. Темный взгляд его пронзал толпу придворных насмешкой, и Рэми почувствовал исходившую от его фигуры магическую ауру, настолько сильную, что она перебивала ауру самого Деммида.

Вождь Виссавии перед повелителем не склонялся. Остановившись в шаге от Деммида, он, не опуская взгляда, чисто, без запинки, произнес кассийские слова приветствия и добавил несколько благословляющих, на виссавийском. Его голос был тих и спокоен, а, тем не менее, разносился по всей зале.

— Рад приветствовать в моей стране, друг, — сказал Деммид, протягивая Элизару руку. Ладонь вождя немедленно обхватила локоть повелителя, отвечая на рукопожатие. По толпе придворных вновь пронесся ветерок шепота.

— Давно уже у нас не было таких гостей.

Вождь мягко улыбнулся и одновременно с повелителем сел на трон по правую руку от Деммида. Миранис, согласно этикету чуточку помедлив, опустился на трон по левую руку отца.

Рэми вздрогнул. Ему вдруг показалось, что он поймал на себе чей-то неприязненный взгляд. Но ощущение пришло и пропало, оставив за собой легкий привкус тревоги.

«Ты встревожен, Рэми, чего ты боишься?» — тихим шелестом пронесся в голове голос Виреса.

Гул голосов разорвался музыкой, выбежали на ковровую дорожку полураздетые танцовщицы, изгибаясь в такт все более ускоряющейся мелодии. Звякнули на их руках многочисленные браслеты, и змей, проскользнув к трону гостя, положил огромную, плоскую голову на колени вождя Виссавии.

Элизар даже не шелохнулся. Не сводя ленивого, задумчивого взгляда с танцовщиц, он погладил чешуйчатую голову тронного змея. С его пальцев посыпались серебристые искры, и чудовище почти ласково зашипело от удовольствия, высовывая из пасти раздвоенный язык.

«Кто сказал, что я встревожен?» — ответил Рэми.

«Я и без слов вижу…»

Вирес был прав. Рэми только сейчас понял, что именно его мучило с того момента, как он вошел в залу. Облако… оно было не только над Миранисом, но и над его отцом и над телохранителями Деммида. Но не над Виресом.

«Когда ты перестал быть телохранителем повелителя, учитель?»

Еще не успев додумать фразу, Рэми понял, что попал в цель: Вирес вздрогнул, слегка побледнев.