Жертва

– Сиди смирно, – ответил Вирес, повязывая на глазах ученика повязку. – Виссавийцы зовут тебя на совет.

– Знаю. Но хочу услышать… что скажешь ты, учитель?

– Тут я не могу за тебя решать.

– Как не мог сделать из меня настоящего телохранителя? – пальцы Виреса дрогнули. – Объясни, почему я умею пользоваться своей силой, владею боевой магией, в меня почти силой впихивали дипломатию и чужие языки… но я совсем ничего не знаю о ритуале воскрешения…

– Тебе надо было изучить так много, а времени было так мало. Мы надеялись, что этого не понадобиться, – ровно ответил учитель. – Твои знания боевого искусства помогли тебе выстоять против Алкадия, защитить Мираниса, а, вместе с тем, и других телохранителей, так на что ты жалуешься? И вождю выдали тебя не мы…

– Хотя хотели бы…

– Может, и так. Наследный принц чужой страны это да, великолепный козырь в политике, но и огромная ответственность. Не дайте боги, с тобой бы что-то случилось. Ты не раз был у грани, мы не смогли тебя защитить, хотя делали для этого все.

– Но ведь, – Рэми прикусил губу, прежде чем продолжить: – Алкадий хочет моей смерти, а не принца?

– Ты забываешься, Рэми. Алкадий начал охотиться на Мираниса задолго до твоего появления. Не помнишь, как вы встретились? Не помнишь, кто был тому виной?

– Жерл, – прохрипел Рэми.

– Жерл делал лишь то, что от него хотел Алкадий.

– И, тем не менее, он виссавиец…

– Я закончил, – сказал Вирес. – Если я тебе буду нужен, только позови.

– Ты останешься в Виссавии?

– Да. Я глаза и уши моего повелителя. Но я еще если не твой учитель, то твой друг. Надеюсь, ты об этом помнишь, Рэми.

– Дружить с принцем соседнего государства выгодно для Кассии?

– Дружба это веление сердца, – ответил Вирес. – Выгодно – это союз, партнерство, о котором пока и речи быть не может. Разве кто-то от тебя требовал этого союза? – Рэми вздрогнул. – Вот именно, Рэми. Разве тебя попросили хоть раз сделать что-то для Кассии? Использовать свое влияние на вождя? Тогда почему ты бросаешься такими словами? А теперь позволь удалиться… мне надо навестить Мираниса. А тебе – отдохнуть. Когда проснется принц, покоя не будет: все, происходящее сейчас, это только затишье перед бурей.

Скрипнула балконная дверь, и Рэми прикусил губу, откинувшись на спинку кресла. Учитель был прав, никогда и никто у него ничего не просил. Не просил вмешаться в отношения с Виссавией, хотя эти отношения…

Зашелестел рядом теплый дождик, повеяло влагой, но ни одна капля не попала на укрытый крышей балкон. Снова скрипнула дверь. Рэми, уверенный, что это всего лишь Лиин, лениво повернул голову на звук и медленно поднялся с кресла. Белая, ослепляющая аура, пахнущая морозной свежестью сила и легкий аромат жасмина, будоражащий ноздри. Дядя… боги, дядя…

Он шагнул назад, и сразу белая фигура оказалась рядом, придержала за плечо и дядя тихо сказал:

– Осторожнее, упадешь.

– Виссавия все равно не даст мне разбиться.

– Не даст. Но зачем же… – вождь замолчал на миг, будто обдумывая, что сказать, потом аккуратно взял Рэми за подбородок, заставляя повернуть голову:

– Ты напугал нас, мой мальчик, – прохрипел он. – Почему ты так сильно нам не доверяешь?

– А нет причин для недоверия? – одним жестом вырвался из рук дяди Рэми. – Вы даже сейчас не можете успокоиться! К чему это представление с матерью Рэна?

– Я лишь хотел, чтобы ты нас понял. Понял, почему мы не можем исцелять всех…

– Не можете или не хотите?

– Думаешь, помогать стоит всем? – мягко спросил Элизар. – Думаешь, некоторые не заслуживают смерти? Тот человек не заслуживает… а его жертвы?

Рэми прикусил губу, задумавшись. Может, дядя прав, может и нет…

– Что вы сделали с тем ларийцем?

– Думаю, ответ тебе не понравится, – ровно заметил вождь. – Мы оставим его в клане… но лишь для того, чтобы научиться видеть цепи и лечить таких, как он… Его спасение не является нашей целью, и, прости, это не обсуждается.

Рэми умолк, вслушиваясь в шум дождя. Не обсуждается… Многое в этом мире не обсуждается. Он поднял ладонь, нашел нить судьбы ларийца, пропустил меж пальцев и вздохнул: безнадежно. Пожалуй, такого и в самом деле не спасти. Пожалуй, дядя прав, но…

Он вновь шагнул к балюстраде, на этот раз осторожно, провел пальцами по перилам, собирая на них холодные капли, подставил под дождь раскрытые ладони. Почему виссавийцы так боятся непогоды? Впрочем, непогода ли это? Грибной теплый дождь. Чье это настроение, его или…

– Ты мне все же рад.

– Конечно, я рад тебе, Рэми, – мягко ответил вождь. – Богиня свидетелем, когда я думал, что ты умер, что я тебя собственными руками…

– На твоих руках нет крови, – оборвал его Рэми. – Ничей. Даже когда ты меня убивал… это был не ты.

– Но виноват я. Те люди мертвы из-за меня!

– Немного, – Рэми прикусил губу, задумавшись, а потом ответил: – Не ты уничтожил то поместье. Не ты убил в нем прислугу. Но Виссавия позволила это совершить, чтобы меня спрятать. Такой богине ты хочешь, чтобы я доверял?

– Тогда скажи кто?

– Он сам уже не помнит об этом. Он нес эту ношу много лет, отмаливая то, что сделал. Он молчал, потому что богиня приказала ему молчать. И я… я его простил…