И Миранис задохнулся от нахлынувшей на него боли. Чужой боли. Вождь был перед ним открыт, вождь не скрывал той бури, что сейчас бушевала в его душе…
– Элизар? – Миранис опешил.
Значит, не только он боялся. Значит, не только он стоит теперь у грани. Значит, не только его боги лишили выбора. И стало вдруг легче. Постыдно легче. Потому что теперь он не один… теперь тайну его знали не только Арман и отец, но и этот человек… столкнувшийся с тем же.
– Я долго думал, – продолжал Элизар. – Но все же решил с тобой поговорить... я думаю, ты поймешь...
– Я понимаю, – прошептал Миранис.
– Мое облако неплотное, как и у твоих телохранителей. Но и для меня нет ни спасения, ни надежды. Бывает, что лучше умереть раньше... чем обезуметь...
– Не понимаю...
– Ну тогда слушай, наследный принц Кассии. Слушай внимательно: повторить я это вряд ли смогу. Некоторые слова можно произнести лишь раз.
– Слушаю тебя, Элизар, – выдохнул Миранис, неосознанно устраиваясь на подушках поудобнее. Разговор обещал быть долгим, как и этот бесконечный день.
***
– Временами я тебе завидую, – без улыбки сказал Радон на прощание. – Когда твой народ тебя разочаровал, ты всех перебила. И никто тебе ничего не сказал. Когда мои сыновья прошлись по Кассии вихрем смерти, Единый заставил их наказать…
– Рад… – выдохнула Виссавия. – Что случилось, Рад?
– Война, – пожал плечами Радон. – Айдэ обрадуется. Столько новых душ, столько веселья.
– А ты…
– А я должен смотреть и не вмешиваться. Но если они убьют носителей моих сыновей, если лишат их власти… даже Единый не заставит меня благоволить новому повелителю и его прихвостням.
– Это твоя страна… – выдохнула Виссавия. – Ты не можешь оставить ее детей без помощи! Они далеки от твоих сыновей. Они думаю, что это всего лишь легенда…
– Ну так пусть убедятся, что нет. Пока еще не стало поздно. Я не позволю им предать моих сыновей дважды, одного раза было достаточно, – ответил Радон и исчез.
12. Алкадий. Море
Виссавия нравилась Аши все больше, все больше растопляла, казалось, застывшее в боли сердце. И уже не тянули, не звали ни холодная Кассия, ни неугомонные души братьев. Он привык к одиночеству. Привык к тишине. И теперь, когда не было вокруг ритуальной башни, он был даже счастлив.
И чего людям не хватает? Почему они всегда ищут конфликтов, смерти, крови? Почему им всегда и всего мало? И почему Рэми отказывается от всего этого, ради чего?
Ради Мираниса? Стоит ли Миранис такой жертвы? Стоит ли кто-то из них такой жертвы?
Аши раскрыл крылья и взлетел в синее небо. Тетя сдержала слово… он все меньше чувствовал своего носителя, все меньше зависел от его силы, от степени его привязанности к Кассии. Все больше обретал свободу, но знал: это ненадолго. И уже скоро душа носителя вновь позовет. И вновь придется встать плечом к плечу со своими братьями. Как они не слышат… как могут не слышать, что Кассия сейчас плачет, омываемая кровью?
***
После битвы в храме Алкадий восстановился гораздо быстрее, чем смел даже надеяться. Ему крупно повезло: в таверне, где он снимал комнату уже несколько дней, остановились аж трое молодых арханов. Достаточно сильных магов, хоть неопытных и слишком самоуверенных.