Жертва Ястреба

– Здравия и долгих лет юному капитану, разделишь с нами трапезу? – всеобщий вранцев звучал интересным колоритом придворных речей тысячелетней давности. К десяти вечера подтянулись остальные гости, алкоголь тек рекой, даже знаменитый вранский коньяк, видимо, контрабанда. Скоро дышать стало невозможно, и они с Тьяго поднялись на второй этаж служебной квартиры, чтобы выйти на балкон.

– Ты же знаешь, что меня вызывают сейчас тушить пожар, а не в отпуск? – Тьяго слегка пригубил из своего единственного бокала вина за вечер. Адиль никогда не спрашивал, почему тот не пьет алкоголь и не курит. Он только обратил внимание, что один бокал тот себе все-таки позволил, да и спина как-то прямее выглядела.

– Догадался, ты слишком хорошо себя зарекомендовал, – Адиль покрутил ножку бокала, с наслаждением вдыхая ночную прохладу, сменившую спертый кальянами воздух. – Кейтеринг – отличный, и хостесс всех отлично развлекают. Ты явно вложился.

– Здесь так принято, – отставил бокал Тьяго. – В Родезии надо пышнее, а во Вране в подземном бункере, чтобы журналисты не засекли, и то есть риски. Как чувствуешь себя без формы?

– Уже непривычно, – честно ответил Адиль, вспоминая, как в казарме, роботы мгновенно привели его мундир в порядок сегодня вечером перед приемом губернатора, где он появился на пятнадцать минут, как и положено героям. В машине по пути он переоделся, следуя уставу. – Куда ты летишь?

– Впервые за двадцать лет во Вран, – Тьяго беспокойно провел большим пальцем правой руки по манжету левой, и начал бессознательно повторять это движение, задумавшись. – На границе эпидемия: за неделю двести тысяч заболевших. Похоже на грипп, но только еще и куски кожи отслаиваются, как при излучении. Только утечек никаких не было, фон в норме, щиты на месте. Уже выявили три случая на Вране, две планеты закрыты на карантин.

– Ты же не министр общественного здоровья, – Адиль закончил свой бокал вина, аккуратно поставив его на пол.

– Теперь я – временно исполняющий обязанности министра транспорта и связи до новых распоряжений. Моя задача организовать карантин так, чтобы логистические цепи оказались затронуты меньше чем на 15%, нарушение графика производства согласовано только на 5%, – Тьяго тяжко вздохнул, так как все понимали степень нереальность поставленной задачи. – Я отпуск просил, чтобы нормальное предложение сделать невесте, а мне такой привет.

– Ты меня даже не пригласил на свадьбу, – хмыкнул Адиль.

– Мне тяжелее кого-то найти, чем тебе, с хромым инвалидом не каждая захочет жить, – беззаботно ответил Тьяго, по-видимому, как обычно, не испытывая никаких угрызений совести.

– С твоими деньгами я бы либо сам за тебя вышел, либо сестру отдал, – присел на корточки Адиль, чтобы поближе взглянуть на наглого голубя, подслушивающего их разговор. Беспардонная жирная птица даже не шевельнулась, и ему пришлось щелкнуть пальцами перед ее клювом, чтобы она, наконец, улетела.

– Не-не-не, расходы на императорскую особу наш скромный семейный бюджет не вытянет, – засмеялся Тьяго. – Переоцениваешь наши запасы, мне еще младшего брата кормить, а зарплата госслужащего мизерная.

– Акции “Шляда” с начала года выросли на 11%, официально став самой прибыльной компанией Альянса, – прохладно ответил Адиль. – Твоя невеста – вранка?

– Папа умеет вести дела, – пожал плечами Тьяго. – У него большая семья сидит на шее, плюс жизнь в Родезии дорогая. Далась тебе моя невеста, потом вас познакомлю, как сам разберусь. Я видел фото, обручился, с тех пор в режиме переписки.

– Мы точно с вами в одном государстве живем? – опешил Адиль, он представлял себе Вран слегка современнее, а желание посетить систему стремительно испарилось, не успев особо сформироваться.

– Своя специфика, главным образом религиозная, – уклончиво ответил Тьяго. Тогда Адиль впервые услышал о существовании хисизма. – Так не все делают, но мне сейчас придется. Она – классная, с ней очень интересно. Мне повезло.

Остаток ночи они провели под возлияния алкоголя, пение под гитары и игры,. Адиль даже сам на спор, проиграв в карты, спел единственную песню, которую знал: родезийскую колыбельную. Провожая Тьяго, он тогда не понимал, что обоим было бы лучше никогда не встречаться. Вранцы за два года тоже поуспокоились, но все же все гражданские и военные чиновники, кроме военного губернатора, были слегка расстроены, что обожаемый файерайтер уезжал: он очень многое изменил на Кирше за три года.

В ангаре Тьяго неожиданно схватил его за руку, наплевав на внешнюю субординацию:

– Если я умру, ты должен позаботиться о наших братьях, чтобы они смогли вернуться в родной мир. Слышишь? – его голос на родезийском дрогнул, и он замаскировал факт, что говорил что-то, приобняв его. Адиль едва не отпрыгнул, но увидев выражение лица Тьяго, он сдержанно кивнул, а сжав почти министра в ответных объятьях, Адиль почувствовал, что тот мелко дрожал. – Смотри, подпиши документ, который я тебе скинул.

– Что там?

– Посмотри, маленький подарок, – бледно улыбнулся Тьяго, отстраняясь.