Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

Практически сразу из центрального руководства ОСЖИ пришло требование предположить объем будущей работы. Председатель Всесоюзного правления ОСЖИ К.У. Ордынский в телеграмме в первые дни работы Крайкома писал: «Сообщите спешно сколько заявлений рассчитываете получить по Кирреспублике… по возможности высчитайте примерную среднюю цифру одной претензии в рублях»[793]. Ответ Журевского не заставил себя ждать: «По Акмолинской губернии рассчитываем получить 28151 претензии, средняя стоимость 300 рублей сумму 3445300 рублей тчк следует дополнить 3500 человек застрелянных погибших данные минимальные. Остальных дополнительно»[794]. В реальности, спустя год, к весне 1925 г. Акмолинским губкомом ОСЖИ было собрано около 7 тысяч претензий, что еще будет показано далее.

Также стоит отметить, что в дальнейшем практически вся переписка между Краевым комитетом и другими инстанциями в 1924 г. будет вестись от лица Вшивкова, по всей видимости осуществлявшего основное руководство Крайкомом. Заседания бюро Комитета проходили в Наркомюсте КАССР, в кабинете заместителя наркома, то есть Вшивкова[795]. 23 февраля 1925 г. его отзовут на постоянную работу в Москву, а ответственным секретарем станет Шейнессон, и заседания Бюро будут проходить уже в его кабинете декана рабфака. Управделами в 1925 г. назначался Зайцев[796].

К 26 июня 1924 г. Вшивков сообщал, что Киргизский краевой комитет ОСЖИ уже организовал губкомы во всех губерниях республики, а уездные находятся «в настоящее время в периоде организации»[797]. В протоколе заседаний бюро Киргизского краевого комитета от 29 июля уже утверждались уполномоченные по всем губерниям региона[798].

Из основных проблем работы Киргизского краевого комитета за весь период работы можно выделить 3 основные:

1. Географическую. Гигантские степные территории с разбросанным по ней кочевым населением.

2. Языковую. Кочевое казахское население не владело русским языком, а небольшой процент грамотного казахского населения писал арабицей.

3. Материальную. Острая нехватка денег и документов: бланков анкетных форм, литературы ОСЖИ и т. п. Лишь к концу осени 1924 г. удалось наладить относительно стабильную пересылку анкет, литературы и членских билетов в достаточных количествах.

В отчетном докладе о деятельности Крайкома в период с 3 мая по 20 сентября 1924 г. подчеркивалось: «Условия работы К-та были в большинстве случаев чрезвычайно неблагоприятными для его ударной деятельности и исходили из общего положения Киргизского края. Особенности этого положения характеризовались наличием значительных степных пространств при разбросанности населенных пунктов, кочевом образе жизни населения значительных территориальных единиц в условиях примитивных средств сообщения и связи»[799].

Ответственный секретарь Киробкома РКП(б) С.Х. Ходжанов, констатируя в конце осени 1924 г. «наличие слабого охвата органами О-ва на местах», писал, что «причины отмеченной слабости гнездятся в том, что в силу специфических условий Киргизии вообще (отсутствие удобных путей сообщений, широкие степные пространства края, кочевой образ жизни значительной части населения республики и т. п.) органам О-ва не удалось проникнуть в низовые слои населения, не говоря уже о глубокой степи, особенно пострадавшей от интервентского налета»[800].

Помимо отмечаемых в документах проблем с грамотными работниками вообще, стоит подчеркнуть языковые трудности. Кочевые казахи зачастую не владели русским языком, что существенно осложняло сбор претензий и требовало значительных переводческих усилий. Характерно, что в фонде Киргизского краевого комитета ОСЖИ отдельно хранятся документы, составленные на казахском языке арабским письмом[801].

По всей видимости, центральное руководство ОСЖИ изначально также слабо представляло себе характер будущих взаимоотношений с Киргизским краевым комитетом и 12 мая писало: «Все материалы, которые мы Вам посылаем вместе с этим письмом, послужат Вам лишь образцами, т. к. Вам очевидно придется… напечатать бланки на киргизском языке»[802]. Практика показала, что Краевой комитет действительно уже с 21 июня начал печатать бланки на казахском языке[803], но их число в 5 раз меньше русскоязычных бланков (50 и 250 тысяч соответственно к концу 1924 г.)[804], которые будут все равно посылать из Центра. Также стоит учесть 15 тысяч детских форм бланков, которые тоже были на русском языке. В другом письме от 11 июля ответственный секретарь Временного правления Эйдинов уже писал: «К отпечатке форм претензий на местных языках следует прибегать в случае невозможности заполнить формы претензий силами местных культурных сил – на русском языке»[805].

Члены губернских и уездных комитетов Киргизского крайкома ОСЖИ впоследствии сами заполняли анкеты от лица пострадавших, что приводило к ошибкам, не раз указываемым в письмах из Москвы.