Жертвы интервенции. Первое комплексное научное исследование деятельности Общества содействия жертвам интервенции 1924–1927 гг.

В местные отделы Общества порой поступали воспоминания очевидцев, которые были свидетелями военных преступлений интервентов и белых либо же присутствовали при обнаружении захоронений жертв интервентского и белого террора. Например, житель Благовещенска А.Ф. Шаптала передал в Амурский губернский отдел Общества следующее заявление: «В 1920 году я присутствовал, когда раскапывали замученных более ста товарищей японцами и белыми бандитами. Этот раскоп показывал кошмарный вид, что многие товарищи были зарыты живыми в землю. Это доказывало то, что наружных ран не было, только одни товарищи, связанные веревками. Также во время японского выступления 5 апреля 1920 года в Хабаровске был на левом берегу реки Амура и все время было видно огни – это доказует, что японцы уничтожали народное достояние. Затем беженцы, бежавшие из г. Хабаровска, рассказывали, как расправляются японцы с рабочими. После ухода их из Хабаровска мне пришлось быть в г. Хабаровске и видеть, что они сделали со складом военного снаряжения – все ценное было вывезено, часть было уничтожено огнем, оставили только кучи золы, снаряды были разбросаны по всем обрывам и окопам»[776]. Это заявление осталось без последствий, поскольку не соответствовало форме подачи претензий.

Также в ходе деятельности Дальневосточного комитета Всесоюзного общества содействия жертвам интервенции рассматривалась возможность использовать при подсчете убытков материалы, собранные учрежденной в 1921–1922 гг. в Чите комиссией правительства ДВР по учету убытков, причиненных интервенцией государству. Однако сведения по убыткам, причиненным частным лицам по Никольск-Уссурийскому, Спасскому, Хабаровскому уездам и Сучанскому району Приморской губернии и по части территории Бурят-Монгольской АССР на общую сумму 6 272 793 руб. 22 коп., не удалось использовать в работе, поскольку критерии выявления и учета убытков, а также параметры документирования информации сильно отличались от требований ОСЖИ[777]. Уточнение же этих материалов не представлялось возможным в полном объеме из-за изменения состава населения региона – проверка этих сведений и перевод их в новую форму заняли бы большое количество времени и рабочих сил.

Сбор претензий в дислоцировавшихся на Дальнем Востоке подразделениях Рабоче-Крестьянской Красной армии сопровождался целым рядом особенностей. Уполномоченные Общества, как правило, занимали командные посты в воинских формированиях, что позволяло им в централизованном порядке организовывать сбор претензий. Например, во 2-й Дальневосточной отдельной кавалерийской бригаде уполномоченным являлся военкомбриг К.Е. Трегубенков (1890–1963) – видный участник Гражданской войны в Сибири и на Дальнем Востоке, участник Волочаевского сражения. В результате проделанной работы все подразделения бригады, за исключением 2-го кавалерийского полка, сумели собрать претензии красноармейцев и командиров (см. табл. 8).

Таблица 8. Результаты сбора претензий во 2-й Дальневосточной отдельной кавалерийской бригаде

В 105-м Сахалинском стрелковом полку 36-й Забайкальской стрелковой дивизии оформили претензии 110 человек на сумму 29 385 руб. Кроме того, в составе ущерба по разным причинам не было оценено 15 лошадей, 905 пудов хлеба, 160 пудов овса, 14 саней, 1 повозка, 15 комплектов сбруи, 1 борона, 2 шубы, 3 пары пим, 1 бык, 2 воза сена. У подавших претензии было убито интервентами и белогвардейцами 14 близких родственников. Сбор претензий был осуществлен во 2-й Приамурской стрелковой дивизии, в 4-м Волочаевском и 2-м Красногусарском Новозаволжском полках[778].

Трудность сбора претензий состояла в том, что некоторые военнослужащие не являлись дальневосточниками и не имели в числе сослуживцев свидетелей нанесенного им ущерба, а также каких-либо документов, фиксировавших ущерб и его масштабы. Такая же проблема стояла и перед дальневосточниками, проходившими службу вдали от родных мест. Например, претензии служивших в Амурской военной флотилии на мониторе «Троцкий» краснофлотцев Сливко и Гундобина были возвращены обратно в часть, поскольку к ним не были приложены показания свидетелей, а сами заявления не были засвидетельствованы командиром части с приложением печати. К моменту возвращения документов краснофлотец Сливко был демобилизован, и документы были высланы на адрес его места жительства. Отсутствие специального порядка составлений претензий для военнослужащих затягивало процедуру сбора заявлений и создавало серьезные преграды для деятельности Общества в Красной армии.

К концу 1925 г. по Дальнему Востоку было собрано и направлено в Москву свыше 20 000 оформленных по всем требованиям претензий. Распределились эти претензии по отдельным губерниям следующим образом:

• по Забайкальской губернии – 2000;

• по Амурской губернии – 5303;

• по Хабаровскому уезду – 2128;

• по Николаевскому уезду – 586;

• по Приморской губернии (без Хабаровского и Николаевского уездов) – 9019;

• по Сахалину – 154;

• по Камчатской губернии – 185;

• по Красной армии – 679.

Итого – 20 054.