Жесткокрылый насекомый

– Мне передали этих детей. Сегодня еще поступили десять…

– Постойте, постойте… Мальчик… Женя… то есть Саша. Тебя вчера привезли? – обратилась Галка к ребенку.

Тот кивнул.

– А кто?

Палец мальчишки уткнулся ей в живот.

– Постой, ты что-то путаешь. Тебя как зовут, ты помнишь?

Мальчик молчал.

– Ну отвечай, не бойся, – подбодрила Галка.

– А он не говорит, тетенька, – вмешался Никита, заглянувший в комнату.

– Как это – не говорит?

– А как вы его вчера привели, так ни слова и не сказал.

– Я не его приводила.

– Нет, его, я сам вчера видел: вы на “скорой помощи” приехали и его с собой привезли.

Вот теперь Галина Юрьевна почувствовала себя полной дурой.

Сумасшедшей психопаткой. Клинической идиоткой. Потому что по всему выходило, что с нормальным человеком такое не приключается.

Глупо скользя взглядом по присутствующим, лейтенант Геращенко искала выход – и не находила. В логическую схему факты не укладывались: либо это не она привезла вчера этого ребенка, либо она – но не этого. Но здесь утверждают, что она и что этого.

– Ты Женя?

Мотает головой.

– Саша?

Кивок.

– Кулик?

Кивок.

– Тебя я привезла?

Кивок.

– Там, откуда я тебя привезла, сколько собак?

Три пальца.

– А кошки есть? Сколько?

Разводит руками – очень много.

Какая прелесть. Как его еще можно проверить?

– Какой этаж?

Три пальца.

– Номер квартиры.

Три пальца. Потом четыре.

– Маму как зовут?

Пишет в воздухе: М, А, Р, И, Н, А…

Черт!

– Может, уйдем пока? – предложила Ирина Николаевна.

– Вы не понимаете. Я в твердом уме и трезвой памяти сдавала вчера другого ребенка!

– Давайте поговорим не при детях, ладно? – Воспитатель легко дотронулась до плеча Галины Юрьевны.

Они уединились в игровой комнате.

– Объясните, в чем дело, – потребовала Хоромская.

Инспектор объяснила.

– Что-то не клеится, – заметила Ирина Николаевна. – Если вы утверждаете, что привезли не этого ребенка, то ваши слова должен подтвердить врач. Ребенка осматривали?

– Да. Она еще сказала, что мальчик явно домашний – ни чесотки, ни вшей, одет чисто.

Позвонили дежурившей вчера медсестре. Та подтвердила, что ребенка зовут не Женей, а Сашей, все время молчал, только плакал. Не удовлетворенная устным ответом, Галка попросила медсестру приехать, и та, явившись через полчаса, без зазрения совести подтвердила, что инспектор Геращенко именно этого мальчугана и привезла.

Вызвали вчерашнего дежурного воспитателя. Тот жил рядом и прискакал через пять минут.

Геращенко совершенно сникла: воспитатель тот, и медсестра та, и помнят все до мелочей… но ребенок-то не тот!

А тут еще Лопаницын приперся, мокрый, вонючий и злой.

– Ты уже здесь?

– Это со мной, – успокоила Галина восставшую Хоромскую. – По тому же вопросу.

– Значит, сбежал, субчик? – Старлей уселся на стул возле двери. – И дружка прихватил?

– Никто у нас не сбегал! – отрезала Ирина Николаевна. – И почему в таком тоне?

– Скажите, пожалуйста, какие мы нежные, – скорчил рожу участковый.

– Хватит паясничать! – рассердилась Хоромская. – Вошли без стука, обвинения какие-то беспочвенные предъявляете, кривляетесь, как малолетний хулиган. Вы офицер или гопник?!

Галка не без удовольствия заметила, что Пятачок покраснел.

– Ладно, мы пойдем, – нарушила она затянувшуюся паузу. – Извините за беспокойство. Если произойдет что-нибудь странное – позвоните мне в

ОППН. Лейтенант Геращенко. А, на всякий случай и мобильный запишите.

– Да странное уже произошло. Ладно, я запишу и по смене передам. До свидания.

На улице Лопаницын расхрабрился:

– Блин, не люблю я всех этих педагогов! Смотрят на тебя, как на маленького, права качают.

– Ведешь себя, как маленький, вот и смотрят.

– Разговорчики в строю. Ты лучше расскажи, что у них тут за ботва?

– Какая прелесть, он еще и распоряжается. Я, между прочим, вообще в штатском, и у меня выходной.

– А че ты ерепенишься? Выходной – так и сидела бы дома, у тебя муж молодой…

– Дурак!

– Был бы умный – не шатался бы сейчас под дождем.

Замолчали, но ненадолго. До остановки идти предстояло еще минут пять, чего зря дуться? Геращенко спросила:

– Ты видел его?

– Углана-то? Даже двоих. Один – вчерашний, а другой – свеженький.

– И что?

Открыл участковому Евгений. Открыл – и, узнав, попытался закрыться, но Петр Ильич проворно просунул ногу меж косяком и дверью, и беглец попался.

– Так, – морщась от нестерпимой кошачьей вони протянул Лопаницын. -

Кто у нас тут?

Мальчик насупился и опустил голову.

– Ага, – кивнул старлей, – понятно. Зови хозяйку.

– Ее нет, – не поднимая головы, ответил Евгений.

– А где она?

– Собак выгуливает.

– Так…

Что именно так, Петр не знал. Сидеть в этой вони наедине с нелюдимым пацаном?

– А где друг твой?

– Какой друг?

– Ну, какой… С которым ты сбежал.

– Я не сбежал, меня отпустили. А Олег не друг, он мой брат.

– Брат, – хмыкнул Лопаницын. – Откуда у тебя брат взялся?

– От мамы.

В замочную скважину вставили ключ, повернули, и в коридор вошла мокрая Марина Васильевна, сопровождаемая собаками. Тут же поднялся несусветный гвалт.

– Тихо! – рявкнула хозяйка.

Шавки порядка ради тявкнули еще пару разиков – и умчались в комнату.

Оттуда донесся радостный вопль:

– Собаки!

Очумевшим взглядом Марина уставилась на участкового: