Жесткокрылый насекомый

Кулика девочки называли “блатом”, маму зовут “Малина Васильевна, она плеподаватель”. Стоило Лопаницыну задать вопрос, почему они не дома, девчонки подняли рев, и дежурный воспитатель выгнала грубияна прочь.

Геращенко посмотрела журнал приема. Все честь по чести, почерк Ленки

Распоповой ни с чьим не спутаешь.

Ленка приехала через час – и впала в ступор. Эту бабищу попробуй удивить или испугать, ее давно в угрозыск переманивали, а тут скисла:

– Галчонок, я же лично, лично контролировала, я даже на помывку прорвалась, они пацанами были, Галчонок!

Предъявили фотографии на опознание персоналу. Дежурная вылупила глаза: она с двумя мальчишками на фоне окна, но этих детей никогда в глаза не видела. Лопаницын прорвался-таки в изолятор опять и предложил показать фото Куликам.

Мальчики были опознаны сестрами как братья Женя и Олег. Кроме всего прочего, дежурную напрягло одно обстоятельство: на всех приютских практически моментально появляется налет неустроенности, брошенности, даже если они и содержались в семьях (какие там семьи?

– пьянь да рвань), а эти Кулики… У них даже носки свежие и – убиться веником – носовые платки.

– Вопросов больше не имею, – и Петр стремительно покинул помещение.

Галка еле догнала участкового.

– Чертовщина какая-то! – Пятачок торопливо хабонил на крыльце. -

Слушай, а может Кулик бог покарал? Вдруг это все – ее аборты? Нет, ну серьезно: что мы о ней знаем? Жила с сестрой в Средней Азии, потом сюда перебралась пятнадцать лет назад – и все. А что там было?

Может, она наложницей была у тамошнего ректора или еще что?

Геращенко прыснула.

– Да хватит ржать, я серьезно. Почему именно с Кулик эта хрень происходит, можешь понять? Не со мной, не с Иваном Федоровичем

Крузенштерном, а именно с Мариной Васильевной? Поймем – и тут же все на свои места встанет.

– Нет, Петя, сначала надо понять, что именно происходит и откуда эти сопляки берутся.

– А по-моему – это один и тот же хер! Ладно, погнали.

– Куда? – Галина едва поспевала за торопливым шагом коллеги.

– Туда! Давай быстрее, там сейчас самое интересное начнется!

– Где?

– В гнезде! Не тормози.

Он свистнул, и проезжавшая мимо “четверка” остановилась.

– Шеф, до пединститута!

– Сотня, – лениво отозвался водитель.

– Ты чего, это полтинник всего!

– А мне в другую сторону.

– Уболтал. Геращенко, прыгай!

Домчались быстро, минут за пятнадцать. Водила резко притормозил рядом с институтом.

– Спасибо, шеф, выручил! – горячо поблагодарил Лопаницын и всучил шоферу мятый полтинник.

– Не понял… – заерзал обманутый частник, но тут ему в затылок уперлось что-то твердое.

– Сиди и не рыпайся, – процедила Галка.

– Чего? – напрягся водитель.

– Мужик, извини, концепция поменялась. – Петр забрал деньги. -

Жадничать не надо.

Не успели друзья выйти из машины, как частник дал по газам, едва не сбив обоих.

– Ты денег не мог попросить?

– Гусары денег не берут. Ты и сама хороша… – Лопаницын осекся, схватил Галину за руку и потянул прочь.

– Отпусти!

– Дура, там Кулики идут!

Они стремительно прошествовали по тротуару в поисках надежного укрытия, нырнули в минимаркет, и через окно Петр показал Геращенко клиентов:

– Уже навестили мамочку. Видишь мелкого? Этого я вчера на квартире

Кулик встретил. А этих не знаю, видимо, сегодня появились.

– Погоди, с чего ты взял?.. Почему ты сюда поехал, а не к ней домой?

– А я, по-твоему, где работаю? Я вчера подумал: вот был один мальчик, потом раз – стало два мальчика. Не логично ли предположить, что потом будет три мальчика?

– Нет.

– Согласен. Но я предположил. И заглянул к “мамаше” вечерком, поговорить.

– Она о чем-то догадывается?

– Пока ничего не понимает. Э, пошли скорее, а то молодежь вон как далеко усвистала.

Петр продолжил на улице:

– А я вот подумал: если эти двое нашли Кулик в километре от дома, то почему им не найти ее на работе?

– Ты знал, что она сейчас на работе?

– Я из нее всю душу вчера вытряс: и расписание, и маршрут кормления…

– Что?

– Ты не знаешь, что она дворняг по всей округе подкармливает?

– Она всегда этим занималась… но чтобы систематически…

– Представь себе. Знаешь, я ее даже зауважал. Ну, а дальше все просто. Я прикинул: если завтра в приюте опять окажутся другие ребята – наше дело плохо. Вон, гляди: их даже не трое, а четверо.

– А если они случайно вместе?

– Спорим, что нет?

Галка не хотела спорить, но придержала Лопаницына за локоть:

– Не надо за ними идти.

– Почему?

– Что мы с ними делать будем?

– Ничего.

– Вот и идти не надо.

Не говорить же, что она испугалась.

Дольше полугода никто в Центре не задерживается, да и не должен задерживаться: это было бы слишком легко. Функция у Центра иная. Все привыкли, что приют – это богадельня, где накормят, умоют, спать положат да еще и родителям помогут. Но приют уже давно не был таковым и название поменял не ради красивого звучания, а потому что теперь действительно работали на реабилитацию. И не только несовершеннолетних, но и их семей.