Жесткокрылый насекомый

– Оставил. Я же не ты, не знаю, как со спиногрызами себя вести. Да и как бы я их повез? У них ни одежды подходящей, ни обуви. Да и воняет там – святых выноси.

– Ага, а детям не воняет! А если у собаки бешенство?

– А вот с этим все в порядке. У меня тетка знаешь какая бдительная – постоянно заявы строчит в домуправление на предмет санитарной безопасности. У Кулик все в ажуре – справки о прививках, родословные, вся байда…

Влезли в автобус. Кондуктор с неодобрением оглядела грязного Лопаницына.

– С задания, – объяснил он. – В засаде сидел.

Но садиться не стал. Навис над Галкой:

– Что с угланами-то делать будем?

– Что-что! Спихнем Загрибельному… Нет, он сегодня сменился…

Распоповой, значит. Ну что ты так смотришь, выходной у меня! И у тебя, кстати, тоже…

Геращенко достала из сумочки мобильник и позвонила в отделение.

четыре

Теория вероятностей в понедельник стояла второй парой, но Марина

Васильевна пошла к первой. Она даже не стала себя обманывать, будто нужно подготовиться к лекции и заполнить какие-то бумаги на кафедре…

Нет: Марина боялась, что дети появятся снова. И даже не самого факта появления боялась, а того момента, когда приедет милиция, чтобы отвезти несчастных беспризорников в приют.

Вчера машина пришла неожиданно даже для самой Марины Васильевны. На какой-то момент она смирилась с присутствием Евгения и Олега, и дальше все пошло как-то само собой: ребята вписались в интерьер, будто всегда здесь жили. Играли с кошками, с собаками, и даже Капа вдруг перестала рычать и подставляла брюхо – пощекотать. Потом Женя сам сварил геркулесовую кашу, все втроем поели, Олега начало клонить в сон… Вот тут-то в дверь и позвонили.

Женя уже не ревел, он молча вытирал слезы и пытался прижаться к

Марине, а Олег слишком устал, чтобы голосить. В общем, обошлось без скандала, но Кулик долго еще смотрела на улицу, туда, где стояла

“газель” эвакуаторов. А потом пришел участковый и всё выспрашивал и выспрашивал, при каких обстоятельствах дети оказались у нее.

По пути в институт встретился Пиворас: мокрый, дрожащий.

– П-привет, – поздоровался Альбин Петрович.

– Здравствуй, Алик, – ответила Марина Васильевна. – Ты что, на улице спал?

– П-подвал з-затопило. У т-тебя д-деньги есть?

– Нет.

Вообще-то и правда денег не было, но, если бы имелись – Марина это твердо знала, – бомж не получил бы и копейки.

– Чаю б-бы.

А вот насчет чаю Марина Васильевна помочь могла.

Институтская столовая начинала работать только с одиннадцати, просить в восемь горячего у заведующей бесполезно, но на кафедре имелся замечательный электрочайник и множество пластиковых стаканчиков. Кулик велела Пиворасу подойти к окну кафедры, откуда подала бомжу стакан обжигающего растворимого кофе с сахаром и засохшую с пятницы плюшку.

– А теперь иди!

Альбин Петрович не заставил себя ждать – испарился, как не было.

На сердце вроде стало легче. Полтора часа Марина Васильевна посвятила вдумчивому разбору документации, вскоре подали звонок на вторую пару, и приключения начались опять.

Не прошло и двадцати минут с начала пары, как в аудиторию кто-то робко постучал.

– Войдите, – отвлеклась Кулик.

Никто не вошел, но стук раздался снова.

– Войдите!

Опять постучали.

Закипая, Марина Васильевна вышла из-за кафедры и резко распахнула дверь.

– Ма, ты нас не теряй, мы на качели пойдем, а потом тебя встретим! – выпалил сияющий, как медный пятак, Евгений.

Марине показалось, что вокруг нее откачали воздух, а вдобавок выбили из-под ног опору. Она сделала шаг в коридор и закрыла за собой дверь.

– Что ты здесь делаешь? – страшным шепотом произнесла она.

– Зашел тебя предупредить. Да ты не бойся, за нами Кира присмотрит.

– Какая Кира, что ты мелешь? А где Олег?

– На улице. – Евгений испуганно смотрел на “маму”. – Ты не волнуйся, с ним Игорь и Кира.

Если бы Марина Васильевна умела, она бы упала в обморок. Четверо! Их уже четверо.

Она вернулась, встала за кафедру и сурово оглядела аудиторию.

Студенты притихли.

– Продолжим. К доске пойдет…

Галина Юрьевна не стала ждать, пока ей позвонит Пятачок или кто-нибудь из Центра реабилитации. Она связалась с Распоповой, спросила, как прошла эвакуация (оказалось – нормально, без эксцессов), и сама отправилась проверять таинственных беспризорников.

И почти не удивилась, встретив у ворот Центра дымящего сигаретой

Лопаницына.

– Что ты, батька, так рано поднялся? – пошутила Геращенко.

– А ты что, второго в лицо знаешь? – выдохнул Петр с дымом.

– Пойдем?

– Погоди, у них там завтрак сейчас. Ты мне вот что скажи: что нам делать?

– В смысле?

– Чует мое сердце, что там не наши клиенты, а опять подсадные.

Не похоже было, что Пятачок шутит или, наоборот, боится. Однажды

Галке доводилось видеть старлея в таком состоянии: когда тот в одиночку задержал троих вооруженных грабителей.

– Нет, этого не может быть, ты же сам слышал, я вчера просила Ленку подстраховаться, фото сделать, до эвакуации, и после…

– Хрень это все на постном масле, Геращенко.

– Почему?

– А вот сейчас зайдем – и увидишь, почему.

И они вправду увидели.

Доставленные Распоповой Кулики оказались сестрами-близнецами. Сашу