Жестокая гвардия неба

– Начну издалека. Согласно моим собственным выводам, статистика показывает большой процент выживших после удара молнии только потому, что на самом деле эти люди не подверглись удару. Чаще это поражение шаговым напряжением. Молния бьет где-то рядом, и в определенном радиусе от места удара возникает так называемое шаговое напряжение. Останетесь стоять на одной ноге, с вами ничего не случится. Но стоит сделать шаг… Эффект обычно значительно слабее, чем при обрыве провода высоковольтной линии передач. Выжившие утверждают, что помнят ослепительную вспышку перед глазами, грохот, боль, после чего теряют сознание. Видеть, слышать и чувствовать – деталь немаловажная. Не видеть, не слышать и ничего не чувствовать – деталь еще важнее. Как в вашем случае. Дело в том, что лучшим проводником электричества на попавшем в грозу человеке является его мокрая одежда. Тогда молния, ударившая рядом, может найти дорогу к земле именно по поверхности одежды. Сожжет ткань, расплавит обувь. При этом, чаще всего, не тронет человеческое тело. Простая физика: электричество пойдет по пути наименьшего сопротивления. Но жизнь небесного разряда чрезвычайно коротка для того, чтобы вы успели рассмотреть его во всей красе. Я имею в виду момент попадания молнии. Именно ваши объяснения как раз и являются самыми правдоподобными. Вы ничего не успели увидеть, услышать и понять, потому что молния ударила не в вышку, не где-нибудь рядом, а прямо в вас. В плечо. И вышла через ладонь. Вот эти пять точек показывают, что канал, по которому прошел разряд, был не единичным. Тогда бы вас ничего не спасло. Учитывая, что грозы не было, могу предположить, что разряд оказался достаточно слаб. И одновременно разделен на пять каналов. Это как лечение лазером. Тонкий луч закрывает каверну, но не задевает соседние кровеносные сосуды. Электрические нити прошили вас насквозь, от левого плеча до правой ладони, преимущественно воздействуя на периферийную нервную систему. Поэтому у вас не остановилось сердце… Ох, простите! Вам, наверное, неприятно слушать все подробности. Тем более за столом.

– Что вы, меня это не смущает. Продолжайте, я слушаю и, как видите, одновременно не теряю интереса к столу.

Сотера кивнул и позвонил в маленький колокольчик. В ответ раздалась еще одна тонкая трель, за ней вторая, потом, едва слышно, третья.

– Не изумляйтесь. Считайте это вредной привычкой аристократа. Все же лучше, чем держать во время еды кого-то за спиной. Кричать тоже не очень… А кухня расположена в другом крыле замка. Мою просьбу подхватил кто-то из прислуги в коридоре, передал дальше, затем еще дальше. Средневековая сотовая связь. Как костры на холмах.

Разумеется, Тибору было тяжело все это воспринимать как обыденность. Последний день конференции метеорологов, предвкушение торжественного фуршета, а потом неожиданное приглашение Сотеры, присутствовавшего на мероприятии в качестве гостя и мецената. Когда перед Тибором подтянутый швейцар распахнул ворота замка, – тяжело называть дверями дубовые створки в два человеческих роста, – когда он увидел хрустальную люстру, величиной с автомобиль, и стрельчатые арки гостиной, ему показалось, что приглашение это какая-то ошибка. Недоразумение. Так поразила его внутренняя роскошь и убранство замка Хэм. Но скованность постепенно исчезала. Тем более сам хозяин выговаривал некоторые фразы с набитым ртом. Почему-то именно эта деталь больше всего располагала к откровенностям.

– Ладно, поверю вам на слово. Итак, разряд не задел сердце, а еще миновал шею, с крупными венами и аортой. Вам повезло, что на ее пути не оказалось шейных позвонков и вообще спинномозгового ствола…

Сотера все время пытливо заглядывал в лицо, отмечая реакцию на те или иные слова. Вот и сейчас…

– Вы, кажется, хотите что-то сказать?

– Я? Нет. Просто подумал, что вы, наверное, изучали медицину.