Жестокие намерения (ЛП)

— Неудачник! — кричу я, сложив руки рупором у рта, и он бросается на меня, но на этот раз я готова дать отпор.

Адреналин временно заглушает боль в теле, придавая сил руке, и я наношу удар прямо ему в нос. Трент застигнут врасплох, спотыкается о стул, неуклюже падает на пол, и, не думая об ответных ударах, я мгновенно оказываюсь на нем, нанося удары по лицу и груди, дергая за волосы и проводя ногтями по лицу. Сильные руки отрывают меня от Трента, и я мечусь, дрыгая ногами, надеясь, что смогу попасть ему по яйцам.

— Уведи ее отсюда, — говорит Дрю, передавая меня Чарли. — Я разберусь с Трентом.

Чарли прижимает меня к своей груди, когда весь задор в спешке покидает меня. Я кладу голову ему на плечо, встречаясь взглядом с Кэмом, пока Чарли выносит меня из переполненного молчаливого кафетерия. Я ожидаю увидеть самодовольное выражение на лице после комплиментов, которыми я только что его осыпала. Но вместо этого появляется противоречивое выражение, и на меня смотрит множество разных эмоций. Маска сброшена, и он хочет, чтобы я поняла, что он показывает мне что-то настоящее. Он ни на секунду не сводит с меня взгляда, и между нами проносятся невысказанные слова, и я без тени сомнения знаю, что Кэмден Маршалл не писал этого письма.

Я бы поставила на это свою жизнь.

Но если за всем этим стоит не новая элита, то кто же? И что они выиграют, раскрыв мою тайну?

Глава 28

К середине дня я уже валюсь с ног. Во время противостояния в кафетерии я израсходовала все свои дополнительные резервы. В сочетании с тем, что я забыла взять с собой обезболивающее, и мое тело болит как сука, я быстро угасаю.

Учитель гундосит, и я кладу голову на стол, пытаясь заглушить его голос и стрелы боли, пронзающие голову. Чем дольше он говорит, тем хуже я себя чувствую. Жар исходит от ушибленных ребер, обжигая под униформой. От пота рубашка прилипает к спине, а влажные завитки волос вьются вокруг лба. Тошнота подступает к горлу, желудок сильно сжимается, и я боюсь, что меня сейчас стошнит.

Я вскакиваю, опасно покачиваясь, хватаю сумку с книгами и, пошатываясь, выхожу из кабинета, игнорируя вопросы учителя. Дверь с грохотом ударяется о стену, когда я выхожу в пустой коридор, зажимая рот рукой, в то время как мое тело сотрясается.

Я даже не могу закричать, когда меня неожиданно притягивает к теплому телу, и пара крепких рук скользит под бедрами.

— Я держу тебя, — говорит Кэм, спеша со мной на руках к ближайшему туалету.

Он едва успевает затащить меня в ближайшую кабинку, когда я выблевываю содержимое своего скудного обеда в унитаз. Тело продолжает отвергать все, что у меня есть в животе, пока не останется ничего, что можно было бы изгнать. Ребра пульсируют, голова, кажется, раскалывается на части, и я в настоящей агонии, сгораю, как будто все мое тело охвачено пламенем.

Я прислоняюсь к задней стенке кабинки, пока Кэм приглушенным голосом говорит по телефону, его обеспокоенные взгляд блуждает по моему лицу. Я пытаюсь снять куртку, но руки не слушаются, болтаясь по бокам каждый раз, когда я возобновляю тщетные попытки.

Кэм заканчивает разговор, кладет телефон в карман и присаживается на корточки передо мной.

— Где у тебя болит? — спрашивает он, пристально глядя мне в глаза.

— Везде, — прохрипела я, зажмурившись, когда ослепляющая боль пронзила голову. — Слишком жарко, — бормочу я, слабо пытаясь снова снять куртку.

— Можно мне? — спрашивает он самым мягким тоном.

Я заставляю себя открыть глаза. Я едва могу собраться с силами, чтобы кивнуть, но взгляд передает разрешение.

Нежными руками он снимает с куртку и рубашку, оставляя меня в одном лифчике, а затем снова подхватывает меня на руки. Толкающее движение его тела убаюкивает меня, и я кладу голову ему на плечо и руками свободно обвиваю шею.

— Спи, детка, — бормочет он. — Я позабочусь о тебе.

И второй раз менее чем за двадцать четыре часа я теряю сознание.

Когда я просыпаюсь, то нахожусь в незнакомой кровати, покрытой черными шелковыми простынями, которые кажутся невероятно мягкими под ноющим телом.

— Эбигейл, — произносит незнакомый голос, и я резко дергаюсь в попытке отпрянуть от незнакомца, примостившегося на краю кровати.

— Эй, все в порядке, — говорит Кэм, появляясь, с другой стороны, от меня. — Он здесь, чтобы помочь тебе.

— Кто ты? — спрашиваю я, всхлипывая от протеста больных конечностей, когда сажусь. Я все еще в одном лифчике, и кто-то — скорее всего, Кэм — снял с меня юбку, носки и туфли, оставив в белых шелковых трусиках.

— Мой двоюродный брат, — выпаливает Кэм, глядя на симпатичного темноволосого парня со странным выражением лица.

— Я учусь в Гарварде на врача, — говорит кузен. — Кэм попросил меня зайти и проверить тебя.

— Я в порядке. Просто немного болит и мне нужно поспать, — бормочу я.

— Это не то, что сказал врач, который осматривал тебя прошлой ночью, — спокойно опровергает он мою ложь, его голубые глаза бросают мне вызов начать спор.

— Ты говорил с этим придурком? — спрашиваю я, и он хихикает.

— Не совсем так.