Жил-был Чух Болотный

– А этот у нас на болоте самый смелый. Как его зовут?

– Конечно, Смелква, – ответил без запинки Чух.

– Правильно, правильно, – заголосили радостно лягушки.

Очень скоро Чух знал уже всех. А некоторым он даже сам придумал отличные имена. Например, молодого лягушонка, только что переставшего быть головастиком, он назвал Кляква, потому что тот еще не выговаривал букву «в» и вместо ква-ква, у него получалось кля-кля. Лягушонок не обиделся: имя-то было просто замечательное. А его старшего брата Чух назвал Клюквой, потому что тот сидел в это время как раз на кочке, где рос куст этой болотной ягоды. Малышам очень понравился Чух, и они сразу стали его лучшими друзьями.

Первый день появления Чуха закончился поздней ночью. Все были слишком взволнованы, чтобы сразу разойтись по кочкам.

– И все-таки, хотелось бы мне знать, почему этот Чух оказался именно у нас, а не у соседей – жаб? Хорошо это или плохо? Надо подумать, – зевая, пробормотал ленивый соня Ленква, уставившись на отражение огромной луны. Он много спал днем, а потому ночью иногда долго не мог заснуть. Он любил думать. И всегда очень долго думал, прежде чем найти решение какого-либо вопроса. Когда он, наконец, высказывался, ко всеобщему удивлению, это было разумно и логично. Жаль, только, что его аналитические способности ценились не очень высоко. Дело в том, что пока он находил ответ на важный вопрос или выход из сложной ситуации, то и другое давно отыскивалось само собой, или вообще все население напрочь забывало о них.

Так началась жизнь Чуха на болоте. Болото есть болото, и жизнь там давно идет по раз установленным правилам. Неожиданности происходят редко. Недаром же, чтобы презрительно сказать о скучной жизни, говорят: «Ой, да это сплошное болото». Квакши, напротив, именно неизменное соблюдение устоявшихся традиций, ничем не нарушаемое спокойствие считали главным достоинством и преимуществом болотной жизни. Даже стычки с жабами, иногда довольно свирепые, вошли у них в привычку, и никто уже не квакал во весь голос о захваченных пленных, потерях и раненых. Вот почему некоторые появление Чуха восприняли определенной угрозой их спокойной жизни. Довольно долго они настороженно и даже подозрительно всматривались в поведение чужеземца.

Раннее утро на болоте было просто замечательным. Солнце постепенно показывалось из-за высоких елей и попадало на болотную гладь. Начинался новый хороший день. Молодые лягушата усаживались на просохшие кочки и учились прыгать вверх, в длину и друг через друга. Хохоча, они шлепались в воду и поднимали кучу брызг. Их родители, степенные паквы и маквы подставляли остывшие за ночь бока солнечным лучам. Говорливые утки принимались чистить перышки, покрякивая от удовольствия; ужи тоже старались не упустить время и со всей возможной скоростью ползли к светлой поляне. Брусника, клюква, голубика и другие ягоды приподнимали листья, чтобы солнечным лучикам было легче навести румянец на их пока зеленые щечки. Камыши раскачивали по ветру свои шляпки-цилиндры и терпеливо ждали, когда к концу лета они станут бархатными и коричневыми. Легкомысленные кувшинки расправляли свои желтые лепестки, в тайне уверенные, что солнце особенно благосклонно именно к ним, поэтому и наградило их таким прекрасным цветом. Они ярко сверкали и гордились, что лягушата действительно принимали их желтые лепестки за солнышко, разлетевшееся на мелкие золотые кусочки. Нежные белые лилии на длинных стеблях, уходящих глубоко в воду, как всегда томно вздыхали и жаловались, что здесь, на болоте никого нет, кто мог бы по достоинству оценить их красоту. Высокая острая осока напряженно звенела от желания стать еще выше и острее. Ну а старина-Кулик, как ему и положено, продолжал хвалить свое болото.

– Нигде нет такого болота, как у нас, – хвастался он на всю округу. – Только на нашем болоте ряска такая зеленая, осока острая и сочная, стрекозы быстрые, а бабочки такие красивые. Только у нас на болоте спокойствие и порядок. – Ну, и так далее и тому подобное. Но уже на следующий день после появления Чуха, Кулик к старой похвальбе добавил новенькую.

– Только у нас на болоте, – стал кричать он каждое утро, – мог появиться такой необыкновенный гость. Только мы смогли установить с ним контакт.