Жил-был Чух Болотный

А Чух Болотный с первого же дня стал с большим интересом изучать все, что его окружало и всех, с кем ему предстояло теперь жить рядом. Так он сразу заметил, как здорово лягушки умеют прыгать и плавать. Обучить его технике лягушачьих прыжков взялись Клюква и Кляква, а плаванью по-лягушачьи – боец Смелква. Тренировки в прыжках, конечно, превратились в увлекательную игру-соревнование. Дело в том, что к изумлению лягушат, Чух уже со второго занятия стал прыгать не хуже их, во всяком случае, в высоту. Он сначала немного не догонял в прыжках в длину, но скоро освоил и это. Мало того, в конце концов, он стал превосходить лягушек в классической технике прыжков. Чух значительно усовершенствовал прыжки, добавив несколько сложных элементов, которые и позволили ему добиваться лучших результатов в длину, высоту и в ширину. Что касается плаванья, то и здесь Чух выкинул такое, что заставило открыть рты от изумления даже самых знаменитых болотных пловцов.

Вот как это было. Смелква, научив не одно поколение головастиков плавать и нырять, со всей ответственностью подошел и к обучению Чуха. Но в первый же день занятий, Чух нырнул так глубоко, что вызвал беспокойство лягушек. Он долго не появлялся на поверхности, а потом вынырнул в таком изумительно изящном и стремительном прыжке вверх, что собравшиеся на берегу лишь смогли тихо ахнуть в едином восторге. Если бы лягушки видели когда-нибудь игры дельфинов в море, они бы обязательно сравнили прыжок Чуха с дельфиньим взлетом над морской волной. Голова, руки, ноги, все тело Чуха, ставшее гибким и пластичным, составляли единую плавную линию. Шерстка завернулась по всему телу в колечки, блестевшие не хуже рыбьей чешуи. Хвост изогнулся наподобие русалочьего. Да, никто бы в этот момент не мог сказать, что это существо некрасиво и неуклюже. Картинка взметнувшегося над болотом Чуха, надолго сохранилась в памяти всех, кому повезло видеть это. Смелква быстро смекнул, что учить плавать Чуха нелепо. Наоборот, скоро он сам стал с интересом и не без пользы для себя осваивать методику чуховского плавания. В быстроте плаванья, особенно в перемещении в стороны, с Чухом могли состязаться только жуки-водомерки. Лягушки присутствовали на этих соревнованиях в качестве наблюдателей и болельщиков. Азартный Спорква естественно, не упускал шанса поспорить, кто победит. Делались большие ставки, забавы ради, а не для обогащения.

Долго размышляя об успехах Чуха в плавании, ленивый аналитик Ленква изрек: «Наверняка, этот Чух жил когда-нибудь в море, а может быть и в океане». Но как всегда, его правильный вывод опоздал: когда он пришел к этому умозаключению, самого Чуха давно уже не было на болоте. Но об этом потом.

Итак, спустя какое-то время, когда, Чух, кажется, научился всему, что умели делать его гостеприимные хозяева-лягушки, он внимательно стал наблюдать за ужами. Было очевидно, что Чух заинтересовался возможностью бесшумно ползать по земле и траве, прятаться между камней, корнями деревьев и старыми корягами. Ужи всегда держались несколько особняком на болоте, возможно, считая себя гораздо умнее лягушек. К тому же, они были не склонны к разговорчивости. Их раздражало постоянное кваканье соседей. Они предпочитали уползти куда-нибудь в уединенное, нагретое солнышком местечко и, свернувшись в уютный клубочек, подумать о смысле жизни. Чух с большим уважением отнесся к ужиным обычаям. Набравшись смелости, он почтительно обратился к ним:

– Милые ужи, не позволите ли мне поползать рядом с вами. Я бы очень хотел хоть немного научиться вашему умению.

Получив молчаливое согласие, Чух ежедневно находил время для тренировок в передвижении ползком. Ужи вначале довольно скептически глядели на его неловкие выгибания при малом продвижении. Они, правда, были достаточно тактичны (кстати, не является ли это качество одним из показателем ума?) и не насмехались над Чухом, даже не критиковали. А вскоре отпала и причина для этого. Чух научился ползать как настоящая змея, бесшумно, гибко, да к тому же быстро.

И все-таки истинной страстью Чуха стали не прыжки, плаванье или ползанье, а полеты. Представьте себе, он захотел летать. И полетел! Однако, все по порядку.

Будучи существом не только любопытным, но и любознательным, Чух стал изучать растения, травы, цветы, – все, что росло на болоте, около и даже дальше. Он очень полюбил ягоды, которых здесь было видимо-невидимо: морошка, клюква, брусника костяника, голубика. Он мог есть их и зелеными, и совсем не морщился от жуткой кислятины. Зато, как ни советовали ему лягушки, он не стал охотиться ни на какую мошкару. Писклявая и вредная мелочь оценила, как говорится, этот жест доброй воли, и не доставала его. Чуха не кусали даже мстительные и кровожадные комары.