Жил-был мальчик (СИ)

Ни секунды не спорю с ним. Делаю так, как просит, и неловко улыбаюсь от щекотки. На шее выходит особенно чувствительно.

Под кадыком, по линии сонной артерии и за ухом.

«Люблю». «Люблю». «Люблю».

– Я надеюсь, – кажется, будто говорю после очень долгого перерыва, хотя на деле прошло всего минут пятнадцать от силы, – мой лоб ты не слишком любишь.

– Люблю, – звучит так категорично, что я уже почти пришел в ужас от такого подарочка, но Влад, смилостивившись, заканчивает предложение: – Но так и быть. Придется ограничиться этим.

Коротко целует, отодвинув челку, и быстро касается кончика носа, прикусывает зубами и собирается отстраниться, но я оказываюсь быстрее. Цепко хватаю за ворот футболки и удерживаю рядом.

– Я тоже тебя люблю.

Мне не приходится делать над собой никаких усилий, чтобы произнести это, глядя ему в глаза. Мне приходится приложить их для того, чтобы следующий вздох расправил мою грудную клетку.

– Тогда сделаешь для меня еще кое-что? – поглаживает мою скулу большим пальцем и спрашивает тихонько, чтобы не спугнуть момент. Спрашивает и глядит так робко и доверчиво, что я просто не могу не кивнуть в ответ.

Тут же расплывается в довольной улыбке и снова становится наглым Жнецовым, у которого язык подвешен лучше, чем некоторые ведьмы в раннем средневековье.

– Обычно это я, но сегодня хочу, чтобы немного поболтал ты. Расскажи мне, Кир.

– Рассказать?..

– Да, расскажи. Чего ты хочешь?

– Эм… Безлимитный проездной на метро? Пачку, в которой не кончаются сигареты? Посмотреть в глаза твари, которая спиздила мои кеды месяц назад?

– Кирилл, твою мать. Я сейчас встану и уйду.

– Ладно-ладно! Я все понял!

Маркер скользит по тазобедренной косточке, рисуя простую линию, и, вместо того, чего я думаю, перетекает на бедро.

Никаких тебе пошлостей, ну надо же.

Никаких тебе пошлостей, Кирилл, потому что в этот раз их ждут от тебя. Сглатываю. Облизываю губы. Снова сглатываю. Думаю уже спросить, можно ли прямо в комнате покурить… Одергиваю себя и снова сглатываю.

Целых три слова на бедре, одно – на колене…

Хорошо. Ладно. Я смогу.

Только лицо – тут же пятнами краски. Только пылают уши, а в глотку как будто бы выдавили половину порции васаби.

Смогу, смогу, смогу.

Он же может нести чушь разной степени откровенности и даже не меняться в лице!

– Иногда я хочу… Хочу… – Ладонь сама ложится на глаза. Сама. Я готов в этом поклясться, как и чем угодно. Ну не настолько я труслив, чтобы по-детски прятаться за сомнительной преградой из собственных пальцев. – Хочу, чтобы не было стыдно говорить о подобном, боже.

Идиотски. Я прекрасно знаю. Но ничего с этим поделать не могу. Маркер, расписывающий вторую мою коленку, замирает.

– Хочешь трахнуть меня? – невозмутимо подсказывает Влад, и я подскакиваю на месте. Забыв обо всем на свете, приподнимаюсь на локтях и смотрю на него так, словно у него второй нос на лбу вырос.

– Конечно, нет!!! – выкрикиваю в панике и тут же испуганно затыкаюсь, понимая, что мой вопль было слышно даже на первом этаже.

Жнецов только ехидно приподнимает бровь и ждет дальнейших объяснений. Не знаю, кого и благодарить даже, что как козел он ведет себя только на публике. Припоминаю первый Ленкин вопрос и понимаю, откуда ноги растут. Видимо, ему тоже не дают покоя кое-какие моменты.

– Нет, но в том смысле, что я не хочу этого сейчас. Может быть, когда-нибудь… Но сейчас мне нравится, как есть. Правда.

– Да, мне тоже нравится, как сейчас. – Влад звучит глумливо задумчивым и прикусывает маркер. – Но ты скажешь мне, если захочешь? – Шутливый тон становится серьезным.

Скажу ли я ему? Скажу ли ему, который так внимательно глядит, отслеживая все мои реакции и эмоции? Который иной раз перегибает со своей заботой и относится ко мне как к младшекласснику? Скажу ли ему, который сделал меня похожим на рэпера сельского разлива своим угловатым, скачущим, словно показания кардиограммы, почерком?

Да, я скажу.

И если вдруг захочу замуж – тоже. Пускай копит на Амстердам.

Киваю. И он, заметно расслабившись, принимается за мое второе бедро.

– Окей, с самым большим тараканом мы разобрались, а что там с его приятелями поменьше? Почему ты знаешь все мои грязные фантазии, а я о тебе только то, что тебе нравятся быдланы, хрипло дышащие в трубку?

– Ты не быдло.

– Ага. Мальчик-фея. Прекрати увиливать.

– Ну… – Для того, чтобы откинуться на подушки и задумчиво уставиться в потолок, уходит слишком мало времени, и это, к сожалению, не тянет на полноценную паузу. – Мне нравится, когда ты командуешь. Эти твои шепотки и грязные смс-ки. И когда ты вроде злой. Мне тоже нравится. Коленки дрожат от всех этих обещаний выпороть и всего такого. Мог бы и выполнить разок.

С каждым словом становится проще. Да и щекотка, которой неизменно сопровождаются все новые и новые появляющиеся надписи на лодыжках уже, не способствует напряжению.

– О да, в общаге. Давай на столе комендантши? Чтобы сразу наверняка. Как думаешь, много просмотров соберем?