Жил-был один писатель… Воспоминания друзей об Эдуарде Успенском

Шёл 1974-ый год. Моей дочке Лене было тогда что-то около трёх лет. Я постоянно доставал для неё детские книжки. В основном это были уже известные авторы-классики. И мне казалось, что я знаю всех лучших на тот момент детских писателей и поэтов. Знанием этим я очень гордился. Но Марина Титова, редактор в дошкольной редакции издательства «Детская литература» – я ей принёс в тот день свои стихи для сборника «Между летом и зимой», который она тогда собирала, – вдруг сказала:

– Знаешь, твои стихи мне чем-то напоминают стихи Эдика Успенского. Ты читал его замечательное «Академик Иванов»?

– Нет, – сказал я, – мне вообще такой поэт неизвестен…

– Напрасно, – Марина взглянула на меня с сожалением. – Почитай. Тебе есть чему у него поучиться.

Вот так я познакомился с Эдуардом Успенским, сначала – в разговоре, а спустя несколько дней – с его стихами. Их я нашёл рядом с домом в детской библиотеке на Большой Угрешской улице, и эти отроумные и яркие стихи показали, что Марина была права. И особенно понравился мне этот самый академик Иванов. А потом я купил и прочитал дочке лёгкие и свободные от советских штампов повести Успенского – «Крокодила Гену» и «Вниз по волшебной реке», которые очень ей и мне полюбились.

С самим Эдиком я познакомился лишь года два спустя. Это случилось опять же в дошкольной редакции «Детской литературы», где он оказался в один час со мной. Марина и Карл Арон, редактор, с которым я тогда работал, меня ему представили. Эдик, мельком взглянув на меня, сказал что-то насмешливое, но не обидное и, занятый разговором с Мариной, больше не обращал на меня внимания. Я тоже продолжил беседовать с Карлом, однако время от времени на него посматривал. Всё-таки он был в тот момент самым известным из наших детских писателей. Это я уже понял. О нём говорили. Его книги были на слуху. На меня тогда Эдик произвёл впечатление человека необычайно быстрого в реакциях, даже резковатого. Выражение его лица постоянно менялось от улыбчатого до сосредоточенного. По отдельным репликам, которые до меня доносились, было заметно, что характер у него не простой. И он, в отличие от меня, умеет настаивать на своём.

Во второй раз мы с Эдиком увиделись спустя довольно много времени в ЦДРИ, где был какой-то вечер для детей. Туда пригласили нескольких писателей. Но я запомнил только Эдика и Вадима Левина, чья книга «Глупая лошадь» произвела на меня огромное впечатление. Они выступали живо, ярко, и дети великолепно их принимали. Смех в зале не умолкал. Я тоже старался понравиться. Для меня эта встреча была первой в жизни перед большой аудиторией. Выступать я ещё не умел и читал стихи по бумажке. Но читал с выражением. Так что дети тоже неплохо реагировали. Я ждал, что Эдик и Вадим ко мне после подойдут и что-нибудь скажут о моём выступлении. Да, я этого ждал. Но напрасно. Они были заняты детьми и собой, не обращая на меня внимания. Теперь я думаю, что это правильно. Если бы я сделал что-то не так, они бы точно ко мне подошли.

Спустя много лет, когда мы уже лучше знали друг друга, я пробовал напомнить Вадиму и Эдику об этой встрече. Но ни у того, ни у другого она не осталась в памяти. В дошкольной редакции мы встречались ещё несколько раз, обычно в конце рабочего дня, когда писатели приходили туда на посиделки с чаем, конфетами, тортом и вином. Такие встречи повторялись до того момента в восьмидесятом году, когда после выхода сборника «Оркестр», подготовленного Мариной и составленного Е. О. Путиловой, заведующая дошкольной редакцией Лёля Либет не получила строгий выговор с занесением в личное дело за недопустимо либеральное отношение к авторам и их книгам. А потом в том же восьмидесятом году, когда в издательстве вышло несколько, как там говорили, талантливых книг молодых авторов, разразился ещё больший скандал. Дело было в феврале. Мне позвонила Ира Пивоварова и сказала:

– Витя, мне тут сообщили, что сверху затевают какую-то возню с молодыми авторами. В Госкомиздате проводилось совещание коллегии, где Михалков вас топил, и только Барто выступила в вашу поддержку. Попробуй насчёт этого разузнать что-нибудь у Лёли или Карла. Я поехал в «Детскую литературу». Леокадия Яковлевна была в несколько смятённом состоянии.

– Да, состоялось совещание, – сказала она. – Честно говоря, я удивлена и ничего такого не ожидала. На днях заходил сюда Михалков, просил показать вышедшие в этом году книжки молодых. Я дала несколько. В том числе «Витамин роста» Олега Григорьева и твою «Я видел чудо». Он бегло их проглядел, посмеялся, а потом отметил твоё стихотворение «Коровка». Даже прочитал его вслух. Остальные книжки он поругал, но в меру. Погоди волноваться. Думаю, всё рассосётся.