Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться

«Она была совершенно одна в большом-пребольшом мире. Не было у собаки даже имени. Когда она встречала на своем пути кого-то из людей, ей обычно кричали: „Иди отсюда!“ Она решила, что это и есть ее имя, и всегда громко лаяла в ответ. Собака была большая и лохматая, и все почему-то ее боялись, хотя она никогда никого не кусала, даже понарошку. Маленькие дети боялись ее пуще всех, а ей так хотелось с ними поиграть!

Но однажды она увидела Заколдованного мальчика. И он тоже увидел ее – не глазами, сердцем. Увидел, какая она красивая, умная и добрая. Мальчик подошел к ней и спросил:

– Как тебя зовут?

– Иди Отсюда! – радостно ответила собака.

– Нет! – звонко рассмеялся мальчик. – Это не твое имя, оно тебе не подходит. Я буду звать тебя Некусака, ведь ты никогда никого не кусала, даже понарошку.

– Мне очень нравится это имя! – поблагодарила его Некусака. – Оно вкусное!

– Ты возьмешь меня своим хозяином? – робко попросил Заколдованный мальчик.

– Для этого ты и пришел сюда, – сказала собака и зарылась мордой в его объятья.

Так они подружились навек и больше никогда не разлучались».

Похоже, у меня начинался бред. Или, может, я наконец умер? Мне почудился собачий лай, а потом кто-то подошел ко мне, обнюхал и лизнул щеку. «Грэй, малыш, как же я по тебе соскучился! – пробормотал я, обнимая любимца. – Возьми меня с собой на Радугу!» Грэй снова лизнул меня, что-то вякнул в ответ чужим голосом и улегся рядом. Я лишь крепче обнял верного друга. Понемногу начал согреваться, и тут до меня стало доходить, что это совсем не Грэй и вовсе не сон.

– Эй, парень! – донесся издалека хриплый голос. – Лучше не трожь Барбоса! Он тебе запросто полруки оттяпает и глазом не моргнет!

Я снова погладил собаку и убедился, что это действительно не мой Грэй. Поднялся на колени. Барбос положил обе лапы мне на плечи и усиленно завилял хвостом.

– По ходу, ты ему понравился, – довольно хмыкнул подошедший ко мне мужик. От него жутко воняло не пойми чем. – Да ты весь в крови и в каком-то дерьме! Что с тобой стряслось, сынок?

– На меня напали, – коротко буркнул я и попытался встать на ноги. Голова закружилась, я еле устоял.

– Идти можешь?

– Не могу, я ничего не вижу.

– Да, неслабо тебя приложили…

Я собрался с духом и произнес самые ненавистные в жизни слова. – Я слепой. И мне нужна помощь. – Потом добавил: – Дайте телефон. Пожалуйста.

Мужик покопался в своих карманах и достал три старых кнопочных аппарата.

– Вот, держи. Там, правда, всего пара копеек на балансе, но можно попробовать.

Я давно не пользовался такими телефонами, не смог вызвать номер. Продиктовал ему, он набрал. Первый аппарат сразу отключился, а со второго вызов прошел, но соединение тут же прервалось. Через секунду раздался ответный звонок.

– Лешик, где ты? Что с тобой?

– Мам, забери меня… – Больше я ни слова не мог произнести, в горле застрял кол, из глаз потекло.

– Где ты находишься?

– Не знаю… – Протянул телефон бомжу: – Где мы? Какой адрес?

Тот объяснил маме, как нас найти (это оказался пустырь со строительной свалкой за рядами новостроек), и чтобы прихватила для меня обувь и теплую куртку. Спаситель отдал мне свой шарф и еще какие-то тряпки, помог кое-как обмотать ноги, и мы двинулись в сторону дороги.

Приехала мама, одела меня, напоила горячим чаем. От бутербродов я отказался, одна мысль о еде почему-то вызывала отвращение. Отдал бомжу, он тут же разделил их с Барбосом, и оба, дружно чавкая, в момент уплели угощение. Мама записала данные мужика и как его найти и повезла меня в больницу.

Дальше рассказывать, в общем-то, нечего. Написали заявление в полицию, ко мне приходил следователь, завели дело. Хотя смысла в этом изначально не было – что может показать незрячий потерпевший? Ни номера машины, ни лиц нападавших. Ничего.

Когда я вышел из больницы (перед самым Новым годом), мы с мамой навестили моего спасителя, отвезли теплые вещи, продукты и разные вкусности к празднику и, конечно, большой мешок корма для Барбоса. Знаю, что мама потом еще не раз туда ездила и даже возила его дворнягу к ветеринару, но при мне никогда об этом не заикалась, старалась не бередить душу. И лишь года полтора назад рассказала, что той же зимой через знакомых кинологов удалось пристроить Борисыча сторожем в питомник. Вместе с напарником, само собой. Зима была холодная. Самая холодная в моей жизни.

Изолятор

«Чем лучше узнаю людей, тем больше люблю собак», – все чаще я вспоминал теперь этот известный афоризм то ли Гейне, то ли Шоу. Родители давно уговаривали меня подать заявку на получение собаки-проводника, еще до того случая, но я был убежден, что это значит предать память Грэя. И лишь спустя полгода после нападения я согласился с тем, что это нужно сделать. Теперь это уже было не предательством или забвением, а необходимой мерой ради спокойствия и безопасности. Я собрал документы и подал заявку.