Жил на свете человек. Как мы стали теми, с кем родители говорили не общаться

Для любого человека, чьи возможности вести полноценную жизнь ограничивают болезни, не важно, из-за врожденных нарушений, последствий травм или иных причин, самым сложным чаще всего бывает принять новые условия своего существования, смириться с ними, заново найти себя и свое место в мире. Но на ребенка, как мне думается, эти ограничения накладывают особый отпечаток.

Одной из наиболее распространенных причин инвалидности среди детей считается детский церебральный паралич (ДЦП). Чтобы понять самую суть церебрального паралича, даже не будучи медиком, достаточно воспользоваться любым онлайн-переводчиком. Слово cerebrum на латыни (впрочем, как и в английском языке) означает «головной мозг». То есть за это заболевание напрямую отвечают нарушения в головном мозге человека.

Причин его возникновения довольно много, но все они так или иначе связаны с внутриутробным развитием или с моментом рождения. Это могут быть инфекционные заболевания матери во время беременности, глубокая недоношенность ребенка, тяжелые роды, родовые травмы и прочие осложнения. Подобные факторы могут приводить к необратимым изменениям в головном мозге. Степень этих нарушений также может быть различной, и именно она во многом определит всю дальнейшую жизнь ребенка, его возможности и невозможности.

Церебральный паралич неизлечим, поскольку изменения в головном мозге необратимы. Но это отнюдь не означает, что ребенок обречен на жизнь «овоща».

Да, вылечить его нельзя, но помочь можно и нужно.

Ребенок может учиться и развиваться, может вырабатывать механизмы замещения. Что это значит? Если повреждения в мозге не позволяют ему, например, нормально ходить и координировать движения, это значит, что мозг не посылает нужные импульсы телу. Так вот, тренировки и специальные техники дают возможность развить и закрепить обходные пути – возникают новые нейронные связи благодаря обратным импульсам от тела в мозг, и функции поврежденного участка мозга берут на себя другие, здоровые. Почти как в мире людей: кто может, помогает.

Обжалованию не подлежит. Лариса

«Диагноз ДЦП Женьке поставили около восьми месяцев от роду, – рассказывает Лариса, мама Евгения. – Сначала мы с мужем заметили некоторое отставание в физическом развитии сына: он с большим трудом переворачивался, а ползать даже и не пробовал. Некоторое время, наблюдая за его движениями, я интуитивно понимала, что ему это просто больно. Когда же он начал понемногу пытаться вставать в кроватке, тогда стало заметно и неестественное положение его ножек: правая ступня была сильно развернута внутрь и коленки словно приклеены друг к другу скотчем. Педиатр заподозрила церебральный паралич и направила нас к неврологу, а та – на МРТ. Все исследования подтвердили первоначальное предположение.

Я, конечно, впала в жуткую панику… Как, что, почему, откуда, что теперь делать? – все эти вопросы не переставая роились в моей голове, жужжа и сводя с ума своим неумолкающим гулом. Почему это произошло именно со мной? – от этого вопроса избавиться было труднее всего. Потом, некоторое время спустя, уже спокойно и взвешенно перебирая все возможные причины, с моим врачом мы пришли к выводу, что причиной ДЦП у Жени стала краснуха, которую я перенесла перед самым декретом. Тогда у одной сотрудницы в нашей компании дочь подцепила эту заразу в садике, и та, несмотря на тяжелое состояние ребенка, все же вышла на работу – то ли ей нужно было срочно сдавать квартальный отчет, то ли боялась потерять в зарплате – сейчас уже не вспомнить точно. Сказать по правде, не знаю даже, была ли у меня самой краснуха в детстве, никаких записей не сохранилось, однако прошла она довольно быстро, пару дней всего-то и была повышенная температура, хотя говорят, что во взрослом возрасте эти детские болезни проходят гораздо тяжелее, чем у деток. Как бы то ни было, но этих двух-трех „краснушных“ дней оказалось достаточно, чтобы формирующийся организм моего сыночка дал такой жуткий сбой.

Сколько слез было пролито, просто не описать… Я винила коллегу, которая вышла на работу с такой жуткой инфекцией, не подумав о других, казнила себя за беспечность (нужно было сразу взять выходной за свой счет и просто уйти в тот день с работы), словом, накручивала и накручивала себя. И главное – было совершенно непонятно, что делать дальше, к чему готовиться? Почему-то я была абсолютно уверена, что такое заболевание непременно приводит к умственной неполноценности ребенка… Диагноз врачей означал для меня тогда только одно: это был незаслуженный и несправедливый приговор. Я уже знала, что эта болезнь неизлечимая, как сказали медики, это „необратимые изменения мозга“. Как примириться с этим и как жить дальше, было для меня абсолютно непостижимым.