Жил отважный генерал

– Делом будем заниматься только мы с КГБ. И то окончательно решит начальство.

Второй раз шеф ставил меня в неудобное положение. Невдомёк, и только! «Какое же это может быть начальство, если сам заместитель прокурора области по следствию о нём вспомнил?» – совсем загрустил я.

– Сейчас Николай Петрович должен подъехать. Вы предупредите Шаламова, чтобы оделся по форме. И сами не забудьте, – недолго молчал в трубке шеф.

– А что за парад? Выходной же! Суббота!

– Прокурор республики у нас отдыхает. Их на базе отдыха с Николаем Петровичем Боронин поднял по просьбе Марасёва и Максинова.

– Вот те на! Всех на уши поставили!

– Соображаете, чем пахнет?

– Куда уж!

– Борис Васильевич с удочкой поутру, а тут мы со своими проблемами!

– Представляю его душевный трепет…

– Данила Павлович, шутить потом будем. Я его натуру беспокойную знаю. Не усидит Кравцов там один. С Петровичем пожалует. И про отпуск забудет.

– Вы думаете?

– Теперь им уже доложили про наши тревоги, заботы… Такое стряслось!..

– А что особенного? Ну труп… ну…

– Приедете с Шаламовым ко мне, узнаете. – Не дослушав меня и ничего толком не сказав, шеф повесил трубку.

* * *

Не знаю, вроде готовился я ко всему и всё передумал, но в аппарате меня встретило нечто иное.

У Колосухина гостил сам владыка областной епархии, архиепископ Иларион!

Об этом нас с Владимиром Михайловичем торжественно оповестила Нина Петровна, старушка, дежурившая в приёмной. Я заглянул к Колосухину, тот вёл беседу с совершенно седым длинноволосым старцем в чёрной шапке с крестом и в чёрном просторном одеянии. Я поздоровался, старец мне величаво кивнул, шеф, будто не заметив, коротко велел ждать его звонка. Шаламов так и протоптался у порога, за моей спиной.

– Куда он будет нам звонить? – ничего не понял я, вываливаясь назад.

– И почеломкаться не дал с батюшкой, – пыхтел криминалист обиженно. – Пойдём ко мне. На чердак. Найдёт, догадается.

– Рылом не вышли, – согласился я с Шаламовым. – Пойдём. Там спокойнее.

– Нам бы к кухне поближе, а от начальства да высоких гостей ничего хорошего не дождёшься, – бубнил приятель, открывая дверь в кабинет криминалистики, единственное помещение на третьем этаже облпрокуратуры.

– Ты знаешь, Володь, а в этом есть особая прелесть, – начал я успокаивать и себя, и своего товарища. – Душевная, так сказать, свобода подчинённого, она для них малопонятна, а нам нет выше очарования.

– Отлично сказано, коллега, – отозвался в тон мне Шаламов. – Пусть не чихают и грузят апельсины в бочки.

Поддержав себя таким образом после холодного приёма начальства, одухотворённые, выпустив пары, каждый из нас занялся своим делом. Шаламов – устранять беспорядок в кримкабинете, оставшийся со времён ещё последнего семинара со следователями, а я – накручивать телефонный диск, в надежде поймать в выходной день (чем чёрт не шутит!) руководство краеведческого музея и с их помощью отыскать спелеологов. Не покидало меня видение: пещера, правда, единственная в нашем крае, водится на горе Богдо, по телевизору как-то показывали, как лазила в неё сумасшедшая молодёжь в разноцветных касках на сталактиты полюбоваться. Но кроме фанатичной мелюзги мелькал там усатый дядька, он-то и вёл передачу, сверкая взором одержимого. Вот такого бы мне достать! Такой полезет куда хошь, тем более в древние подземелья. Второй задачей себе я поставил – архив. Не может быть такого, чтобы там не поджидали нас необходимые материалы о раскопках старинных мест в городе! Очень хотелось верить, что я не ошибался.

Однако, увы, дураков работать в выходные, кроме нас, не нашлось. И музей, и архив угрюмо помалкивали в назидание.

Михалыч копался у стенда с оружием, разворачивая фронт уборки, я побрёл к нему. Каково же было моё удивление, когда он ухватил уникальную принадлежность кабинета – «стилиста Федю», манекен с размалёванными алой краской ранами на груди, поволок его к порогу и начал прилаживать так, чтобы тот свалился на входящего, лишь только тот открыл дверь.

– Ты чего это затеял, Володь? – забеспокоился я.

– А надоел мне один хрен. Сейчас припрётся. Пусть вкусит радость нашего бытия.

– Это кто же?

– Да тут один. Сейчас увидишь.

– Не круто? – грызли меня сомнения.

– Проникнется на будущее… – флегматично отреагировал Михалыч.

С манекеном Федей у нас история давняя. Он появился в кабинете криминалистики как большая находка для обучения молодых следователей осмотру места происшествия. В изодранной одежде, с ножом в груди, он был незаменим и впечатлял. В первую же свою ночь в прокуратуре он произвёл фурор, а попросту наделал шуму. Уборщица, старушка тётя Шура, с диким воплем выскочила с чердака в поздний час, узрев его во время уборки.