Жила-была кровь. Кладезь сведений о нашей наследственности и здоровье

Следующий 1985 год принес новые метания и нерешительность на политическом и управленческом уровнях, что только добавило сумбура. Именно тогда решили пустить в оборот запасы продуктов крови, имеющих высокую степень опасности, исключив из списка потребителей детей, у которых гемофилию диагностировали недавно. В то же время страховые компании прекратили возмещать расходы на непрогретые фракции крови, применение которых нужно было бы вообще запретить. Напомним, что компания Travenol-Hyland еще в 1983 году отозвала все свои партии препаратов, которые вызывали сомнение, и внедрила политику безопасного сбора донорской крови. Кстати, профессор Люк Монтанье подтверждал, что все без исключения молодые французские пациенты, которые начали получать Hemophil-T, препарат этой компании, не ранее 1982 года, имеют отрицательные тесты на ВИЧ.

Вмешательство прессы

Диалог между участниками дела о зараженной крови сошел на нет, когда в него вмешалась третья сторона — пресса. Не станем огульно осуждать все средства массовой информации, поскольку расследование журналистки с медицинским образованием Анн-Мари Кастре, опубликованное в 1991 году в еженедельнике L’Événement du jeudi, а годом позже изданное отдельной книгой^{19}, оказалось весьма достойным. При этом можно только сожалеть, что некоторых пострадавших и их родителей журналисты использовали в своих целях: людей, чьи эмоции зашкаливали, ничего не стоило раскрутить на интервью, которое шло во вред им самим, а не только представителю медицинского сообщества, выбранному на тот момент мишенью нападок (очередь государственных органов здравоохранения подойдет позже).

Наладить нормальные отношения между сторонами конфликта становилось невозможно. Профессор Жан-Пьер Аллен очень хорошо отразил это в своей книге, опубликованной в 1993 году^{20}. Отношения между медиками и прессой вот уже полвека остаются неоднозначными. Некоторые медицинские журналисты, невзирая на свои ученые звания, поверхностно освещали дело о зараженной крови, а газеты и журналы их в этом поддерживали, оплачивая им подчас еженедельные колонки.

Правда и то, что издательства обхаживали даже влиятельных персон из области медицины, и те стряпали книжки, которые не шли на пользу их репутации. Жан Бернар, предшественник Жака Рюфье в Фонде переливания крови, самый авторитетный специалист в сфере гематологии, в том числе в практической трансфузиологии, всегда был прозорлив, но в тот момент, похоже, ему не хватило проницательности. Вообще медики и трансфузиологи, как мы видим по Gazette de la Transfusion, нередко грешили журналистскими статейками. Прессу также использовали, и очень часто, зараженные гемофилики или их адвокаты. Ее же привлекали для своей защиты политики и представители органов здравоохранения, особенно когда против них начинали выдвигать обвинения. Все это влияло на судебное разбирательство.

Можно ли было отстаивать свою правоту, не привлекая третью сторону, не используя медийные или политические инструменты? Если почитать свидетельства разных истцов, пациентов или их адвокатов, то складывается впечатление, что перед ними стояла стена, а то и две: круговая порука медиков с ее основными принципами и профессиональным сленгом и суд, который порой принимал во внимание ложные доводы ответчиков, а не аргументы прокуратуры в пользу больного. Это не поддавалось пониманию. И тогда, по мере того как телевизионные расследования становились все смелее, журналисты быстро научились отыскивать чувствительные темы и давить на жалость. Но в то же время были СМИ, которые проводили свои изыскания. Это видно из ретроспективного анализа под названием «Разоблачения, сделанные СМИ на каждом крупном этапе дела», опубликованного на сайте Libération^{21}.

Сочувствие не всегда хороший советчик

Одна из особенностей взаимоотношений больного гемофилией и его врача — доверительное общение, почти как у родителя с ребенком или хотя бы как между довольно близкими людьми. Чаще всего такие взаимоотношения идут на пользу, но иногда вредят. Лечить близких непросто: в определенный момент может не хватить необходимой дистанции. Сочувствие не всегда лучший советчик, иногда даже наоборот — худший.

Такие же тесные, можно сказать, кровосмесительные, отношения сложились и в профессиональном трансфузиологическом сообществе. Все это, а также несостоятельность государства прекрасно описал Аквилино Морель[125] в своей книге «Провал общественного здравоохранения»^{22}.