Жила-была кровь. Кладезь сведений о нашей наследственности и здоровье

Это стало предметом многих обсуждений, которые привели к запретительным решениям. Но зачем донорство регулировать законодательно? Зачем нужен полный запрет на продажу крови, возобновляемого ресурса[150]? Не будем вдаваться в суть всех споров, анализировать аргументы за и против, обратим лишь внимание на аналогию, которую легко провести между торговлей содержимым своего тела и проституцией.

Долгое время проституция оставалась табуированным занятием, скрываемым от публики. Так или иначе, она контролировалась властями, оставаясь одним из тех запретов, которые многие позволяли себе нарушать. Но все же она была запрещена! Что же общего между продажей крови и проституцией? Сходство можно отыскать как в реальном плане, так и в символическом. Единственной целью «нормальных» сексуальных отношений, одобряемых церковью, считалось зачатие новой жизни. Очевидно, что целью проституции было не это, а торговля телом для удовольствия лишь одного партнера. Донорская кровь нужна, чтобы подарить или продлить жизнь пациенту, который без нее может умереть. Как бы то ни было, идея донорства — поддержание жизни (в высоком смысле слова), а плата превращает его в своего рода проституцию. Запрет на торговлю кровью — символический способ предотвратить такую проституцию, чтобы сохранить чистоту продукта, которая утратилась бы при продаже. Словом, появись торговля кровью — она стала бы биопроституцией.

Вторая моральная дилемма связана с просьбами пациентов перелить им кровь родственников — родителей, братьев, сестер или кузенов, мы это называем внутрисемейной гемотрансфузией. Такие ситуации нередки, особенно они распространены среди кардиохирургических пациентов, настаивающих, чтобы им переливали кровь их детей. В неонатологических отделениях, наоборот, родители, обычно матери, желают отдать кровь своим детям. Пациенты просят взять в доноры их близких, о которых у врачей информации почти нет: они не всегда знают о сексуальном поведении таких доноров или перенесенных ими болезнях. Причина подобных, порой очень настойчивых, просьб пациентов — скрытые страхи, связанные с переливанием крови: быть инфицированным, иметь нечто чужеродное в своей крови, потерять контроль над своим телом — так было раньше, а иногда, хотя и реже, бывает и сейчас.

Такую практику, весьма распространенную в странах, где не хватает доноров, многие службы крови запрещают применять. Различные доводы, которые приводят в защиту своей точки зрения противники внутрисемейного переливания крови, не всегда убедительны, особенно в отношении доноров-родственников, регулярно и добровольно сдающих кровь. Но, помимо теоретических аргументов, выдвигаемых защитниками и противниками этой практики, есть еще один вопрос, которым стоит задаться: нет ли в отказе от внутрисемей-ного донорства более глубокого символического смысла, не идет ли здесь речь о кровосмешении. Такое донорство могут рассматривать как своего рода брак по расчету, хуже того — неосознанно совершенный инцест, которому и названия-то не найдется.

Третья дилемма связана с другого рода адресным переливанием крови. В данном случае потенциальные доноры — уже не члены семьи реципиента, а его друзья или коллеги. Эту разновидность донорства быстро отвергли, опять же по причинам четко сформулированным, но не имеющим глубокого научного обоснования. Нашей западной цивилизации кажется, что в таком донорстве есть нечто от брака по расчету, по принуждению, в клановых же обществах и странах, где семья играет большую роль, оно распространено гораздо шире (в Африке, на Ближнем Востоке и т. д.).

И наконец, четвертая дилемма: стоит ли исключать из числа доноров гомосексуалов. Долгое время их не допускали к сдаче крови по понятным эпидемиологическим причинам и из неоспоримых требований безопасности. Но некоторые ассоциации сочли этот запрет дискриминацией и настаивают на том, что быть донором — это право любого человека. Подробное изучение вопроса позволяет примирить различные, широко обсуждаемые точки зрения и разрешить гомосексуалам становиться донорами, если четко соблюдаются разработанные для этого правила. Но тут возникает вопрос, не касающийся эпидемиологии или социологии: не было ли отстранение таких мужчин от донорства лишь отгораживанием от нерепродуктивной сексуальной практики?

Таким образом, если мы утверждаем, что сдать кровь — значит подарить жизнь и что цель полового акта — продолжение рода, то можно сказать, что донорство замещает собой репродуктивные сексуальные отношения. Это утверждение, несомненно, провокационное, но оно позволяет объяснить природу запретов на некоторые виды донорства. С сексом, деньгами и кровью по-прежнему связаны многие человеческие желания и страхи, а также социальные ограничения.

Ценой крови