Жилец

Через пару дней я поехал в институт. В приемной комиссии посмотрели мои документы и узнав, что я хочу на горный факультет, на который уже несколько лет был хронический недобор, тут же отвели меня к ректору на собеседование, и через полчаса я стал студентом второго курса. Этого события могло не быть, в армии я не очень задумывался о своей жизни на гражданке считал, что приду, погуляю недельку и в шахту, что здесь мудрить, но на второй день гражданской жизни я зашел к Леве Жиденку. Встретили меня две красивые девушки, и если бы я не знал, куда пришел, то я их точно не узнал бы, зато они сразу узнали меня и с криками радости по-детски бросились мне на шею, затащили в квартиру и наперебой стали рассказывать о своем житье-бытье и при этом быстро накрывали на стол, чтобы пить чай с моим тортом. Кроме него я еще захватил бутылку вина. Оказалось, тетя Фаина год назад умерла, дальние родственники хотели забрать девочек к себе, но Лева не позволил. Рассказали, что Лева студент и поначалу было трудно жить втроем на одну стипендию, хоть и повышенную. Лева вечерами подрабатывал на разных работах, а потом ему, как отличнику, разрешили параллельно с учебой работать на шахте и что уже в следующем году он закончит институт и…. Хлопнула входная дверь очевидно, пришел Лева. Девочки замолчали и жестами показали мне, чтобы я тоже молчал. В комнату вошел Лева, увидев меня, оторопел, лицо осветила радостная улыбка, мы обнялись.

— Вот так встреча! Ну ты вымахал! Ты надолго сюда? — засыпал вопросами Лева.

— Лева, подожди, давайте сядем за стол, чайник вскипел, — прервала его Рая, а может Соня, я так и не научился их различать.

Мы сели за стол. Пили чай с вареньем и с тортом, а потом вино. Беседа длилась долго, Лева с интересом расспрашивал об армейском житье-бытье, я только успевал отвечать, но несколько вопросов удалось задать и мне. Я узнал, что Лева работает на шахте горным мастером и что руководство шахты обратилось в институт с просьбой направить Леву после окончания учебы к ним на шахту, но этого они могли и не делать, потому что Лева, скорее всего, получит красный диплом, а это значит, что он будет освобожден от обязательного распределения. Лева рассказал об этом начальнику шахты, на что тот махнул рукой: «Если ты сам придешь, это одно, а вот если распределят, то у тебя будут льготы, они небольшие, но упускать их нельзя». Девочкам наш «взрослый» разговор был неинтересен и они, спросив у Левы разрешения, ушли в свою комнату. Уже и вино было выпито, а мы с Левой все говорили и говорили. Собственно, это было не просто разговор, Лева устраивал мою гражданскую жизнь. «Раз ты не хочешь поступать в Литературный институт и тебе все равно, чем заниматься, иди в индустриальный по своей профессии, получишь диплом, а тогда уже на шахту. Диплом открывает широкие возможности, в конце концов ты сможешь работать не забойщиком, например, а будешь горным инженером. После института распределишься к нам на шахту, если че, я помогу и будем работать вместе». А так как мне было действительно все равно, я очутился в институте.

Здесь ситуация оказалась зеркальной по сравнению с техникумом, большинство студентов нашей группы были вчерашние школьники и только я и Паша были после армии, только он поступил на год раньше и на первый курс. Мы с ним не то, чтобы подружились, но стали хорошими приятелями и уговорили коменданта поселить нас в одну комнату в общаге. В принципе, учиться было не сложно, поначалу доставала высшая математика, а потом, как ни странно, для меня, я увлекся начерталкой, легко читал чертежи и сам довольно неплохо чертил.

Почти все свободное время мы проводили вместе с Пашей. Оказалось, у нас есть общие интересы, он, как и я служил в стройбате, а до армии окончил ПТУ со средним образованием, а после поступил в институт, мы оба любили выпить, не так, чтобы вдрызг, а по чуть-чуть, и мы оба были охочи до баб. Редкий вечер у меня не было девушки, часто проблема была «где».

Комендант общежития был суровый мужик, рассказывали, что раньше он был директором гастронома, на чем-то погорел и попал за решетку, однако через несколько лет вскрылись какие-то дополнительные факты, суд пересмотрел дело и его признали невиновным. Озлобленный на весь мир, он не вернулся в торговлю, а стал комендантом нашего общежития.

Правдива эта история или студенческая выдумка трудно сказать, но кличка у него была Урка. У коменданта была удивительная особенность: он появлялся неожиданно там, где его меньше всего ждали, провинившиеся нарушители порядка безуспешно пытались различными способами его умаслить, но Урка был неумолим. Самыми злостными нарушениями считались пьянка, или если он застал тебя в кровати с девушкой. Девушек в общагу приводить разрешалось, но только до одиннадцати вечера, и не дай бог, если она задержится позже… За аморалку в лучшем случае могли выгнать из общежития, а в худшем — отчислить из института.