Жили-были

– А кто теперь твой папа? – удивившись, спросила Олина тетя, знающая своего младшего брата еще с колыбели.

– Мой папа – Заниматель.

– И кого же он занимает?

– Ни кого, а что. Подождите немного, сами все узнаете.

Вскоре слух о приезде Олиного папы, ставшего каким-то Занимателем, пронесся по всему селу. Все теперь его ждали.

И вот, в один прекрасный, или не прекрасный день, Олин папа приехал. Прибыл он на старинном велосипеде, с огромным передним и малюсенькими задними колесами. Сзади к велосипеду крепилась на длинном связанном из тесёмочек шнуре тележка, доверху наполненная баночками разных размеров и цветов. Были они пустые, с колючими, как ежики резиновыми крышками.

Сам Олин папа тоже выглядел странновато: длинное и худое его тело было облачено в ярко-жёлтый в мелкую дырочку комбинезон, голову прикрывала широкополая шляпа, а на ногах надеты были остроносые, тоже в дырочку, туфли. Он и сам был остроносым, с копною таких же белоснежных как у Оли и её тёти волос.

Поравнявшись с домом сестры, он снял и ловко закинул на забор шляпу, поднял, подбросил в воздух и опустил на землю, выбежавшую встречать его Оленьку, и, раскинув руки для объятий, улыбаясь во весь рот, пошел навстречу Олиной тетушке.

Глава вторая

Тетя Олина, хоть и была сильно удивлена видом младшего брата, но виду не подала. Повела его в избу, усадила за стол, полный солений, варений и закусок. Пригласила родню, самую близкую, и соседей. Набралось человек пятьдесят. О погоде нынешней, об урожае ожидаемом поговорили, мол, опять картошка не уродится, а лук дожди загубили.

– А все-таки хорошо тут у вас! – начал было Олин папа, и добавил: Воздух свежий, земля – плодородная, коровы – толстые и лес – богатый!

– Что ты, – отвечала ему сестрица. – Это раньше так было, когда ты босоногий по лужам бегал. Теперь всё иначе. Вот на меня посмотри. Помнишь, какая у меня коса была? А сейчас что? Три волоска, – добавила тётя, и так своими тремя волосками взмахнула, что сосед ее справа едва увернулся.

– Зато, соседка, посмотри, какая у тебя кожа светлая! – запричитала маленькая смуглая женщина, с узким длинным лицом.

– Что ты, соседушка, будь моя воля, я б цыганкой родилась, чтоб любое солнце не страшно было, а сама бы я черная и гибкая была.

Тут добрая половина стола дружно загоготала, видимо представив себе Олину тётю цыганкой.

– Ой, сестренка, ты у нас с детства выдумщицей была. А вот, вы соседушки, скажите мне по секрету, хотелось бы вам что-нибудь в себе изменить, скажем, нос, или уши?

Удивились гости такому вопросу, помолчали, задумались, и рассказали Олиному папе обо всех своих несовершенствах. Поток их речей длился бы еще долго, но тут один боевой мужичок, с дальней стороны стола, вдруг встал, и громыхнул в сторону Олиного папы:

– А ты кто таков будешь, что все вынюхиваешь, выведываешь?

– Я – Заниматель, – просто ответил гость.

Все взоры теперь были обращены к нему.

– Вот, скажем, ты, сестрица, можешь мне одолжить копну своих белоснежных волос, кто-то отдаст волосы рыжие. Глаза голубые можно поменять на зеленые, нос курносый маленький – на большой с горбинкой.

– Это как же ж? – опять громыхнул мужик. – Что ж я без носа ходить буду?

– Что вы, зачем без носа? Не надо без носа! Есть у меня инструмент волшебный.

Тут Олин папа достал из верхнего кармана своего комбинезона круглый шарик, с дырочкой посередине и поднес его к глазам собеседника. Тот яростно замахал руками.

– Так вот, – невозмутимо продолжил Заниматель. – Ежели, вам, скажем, ваши уши не нравятся, я их у вас займу, запечатлев вот этим Папоатом, и в баночку помещу. А вы мне расписку дадите, что разрешаете вашими ушами пользоваться. Сами же вы получите возможность испытать любой другой занятый мною предмет. Количество взятых вами у меня взаймы предметов не должно превышать количества предметов данных вами.

– Но, вы не волнуйтесь, пока вы предмет не выберете, уши ваши при вас останутся, – добавил Заниматель.

– А, ежели, я передумаю?

– Не переживайте, – еще раз добавил Заниматель. – Пока я здесь, вам ничего плохого не грозит.

– А надолго ль ты, братец? – спросила Олина тётя.

– Надолго, сестрица. Мне от таких хороших людей уезжать не хочется. Да и природа соответствует. Давай-ка сестренка, за ягодами завтра сходим!

– Э, нет, братец! Пока мы твои банки и аппаратик ентот не испробуем, никуда не пойдем. Когда начинать можно?

– Да хоть сейчас. Сегодня вы мне займите то, что вам не мило. А с утра приходите, выбирайте, что пожелаете.

– А ты не сбежишь? – опять заговорил громкий мужик.

– Да зачем же мне ваши носы-уши? У меня вроде все на месте, и очень даже привлекательное.

Тут Заниматель глянул в висевшее на стене круглое зеркало, и довольно подмигнул своему отражению. Был он такой смешной, что все так и прыснули. Оленька же прижалась к папе, обняла его и сказала:

– Ты, папка, у меня самый красивый, и самый лучший!

Умилились женщины Оленькиному порыву и доверились окончательно Занимателю.

Вышли все во двор. Там уж вечер наступает. Солнце оранжевое садится, баночки блестят.