Жили люди как всегда. Записки Феди Булкина

Поднимался в лифте с этим усатым с третьего. Не люблю, чтоб с кем-нибудь в лифте. Ближний ближнему тогда брат, когда бок до бока не жмет и кулак не дотянется врезать.

Едем. Я ему говорю: «Вам какой?» А он молча, усатая гадина, мимо моего лица руку втиснул, сам на кнопку нажал, а потом, как рыба жабрами, выцедил: «Мне, – говорит, – Федор Михайлович, как всегда».

Ф.М. Булкин

Ранним утром на остановке возле памятника народному ополчению некто Олег Петрович Затравкин повел себя странно. Проводив разочарованным взглядом несколько маршрутов автобусных, Олег Петрович с новой надеждой посмотрел вдаль. Будущее не заставило долго ждать, ибо как бы паршиво ни работали службы диспетчеров московского транспорта, как бы ни влиял на разгильдяйство диспетчеров человеческий фактор, тем не менее у автобусов есть расписание, из чего логично предположить, что рано ли, поздно ли надежда на появление автобуса с нужным номером себя оправдает.

У всего на свете есть расписание. Человек – существо хотя не бессмертное, подверженное случайностям, но однако же имеет столько в себе уверенности, что не только составляет расписанье автобусов, но и вешает на стену календарь на будущий год. Позволяет себе, основываясь на опыте прошлого, предполагать за будущим, что оно последует прошлому следом. И оно в самом деле следует, относительно, но старается все-таки соблюдать. Так, в сентябре неизменно желтеют листья, в октябре тускнеют и опадают, в ноябре наступает вся эта мерзкая безнадежная холодина и слякоть, в которой человечество выживает знанием, что от Нового года не так далеко до апреля. Даже можно сказать, человечество выживает знанием, что когда-то это все кончится, но не кончится никогда.

Расписание есть у всего, и нужный автобус наконец появился. Двери в салон приветливо распахнулись, все желающие (или обреченные) втиснуться как-то втиснулись, набились и оплатили. Среди них не было только одного пассажира. Олега Петровича. Оставшийся за бортом еще раз вгляделся в дорожную перспективу – можно было предположить, что беднягу оттиснули или, против того, рассчитывал он на более свободный следующий салон. Автобусы с нужным номером часто следуют в нашем городе бампером в бампер.

Однако последующие действия Олега Петровича опровергли решительно оба наших предположения, ибо непонятный человек этот вдруг решительно развернулся и зашагал в направлении, противоположном автобусной остановке. Ветер дул в лицо ему, это был ноябрьский склочный ветер из тех московских пород, что имеют обыкновение дуть в противоположную идущему сторону, сбивая с пути, но выражение лица уходившего ясно свидетельствовало о том, что на этом пути встречал он и сопротивленье похуже…

Своим необъяснимым уходом Затравкин этот, которого мы до этого, честно сознаться, и знать не знали, заинтересовал нас чрезвычайно, и под защитой непроницаемого экрана мы решились устремиться за ним.

Толпа, идущая навстречу Олегу Петровичу, чрезвычайно густа в эти неприятные сумрачные часы, когда полусонное человечество благодаря расписанию небесных светил собирается вместе, двигаясь в одном направлении, в едином отвращении друг к другу. Благодаря сопротивлению бредущей навстречу толпы мы в какой-то момент едва не упустили Затравкина. Дело в том, что при переходе улицы на зеленый сигнал Олег Петрович вновь повел себя странно. Видимо, это был человек совершенно непредсказуемый, ибо, только было мы упустили его из виду, как лицо его промелькнуло в толпе, идущей в противоположную сторону. Это значило, что где-то посреди пешеходной реки Олег Петрович развернулся опять. Мы ринулись следом.

Теперь Затравкин очень быстро и не оглядываясь шагал вдоль линии магазинов к арке. Еще больше сделалось наше недоумение, когда, став невидимым под укрытием стен, он внезапно вновь появился, промчавшись мимо нас к остановке. Узнать нас он, конечно, не мог, но взгляд его, брошенный на нас, был чрезвычайно пронзительный, подозрительный и беспокойный. В этот миг нам даже захотелось оставить в покое этого странного человека, но любопытство, как говорится, сильнее кошки.

Так петляет заяц, уходя от погони, так лис заметает следы, как человек этот, не подозревавший что мы за ним наблюдаем, тем не менее, видимо, что-то подозревал. Ибо все быстрее шагал, беспокойнее поводил плечами и озирался. Так что вскоре, честно сознаться, стали озираться и мы, надеясь обнаружить того, кто его преследовал…