Жили люди как всегда. Записки Феди Булкина

Напрасно мы обернулись, напрасно мы отвлеклись! Ожидая появления преследователя, упустили преследуемого из виду. В миг, когда мы вновь нашли героя нашего, лицо его уже прижималось к окну отправляющегося автобуса. С тем, оставшись за бортом жизни его и свободы личного выбора, потрясенные, смотрели мы вслед…

Затравкину Олегу Петровичу. Человеку, изменившему алгоритм предопределенности «неизменное неизвестное» на такое же «неизменное неизвестное», но свое.

Обыкновенная повесть

«Всякий страждущий – за утешением, лодки – к пристани, к крову – путник. Всякий трудится отдохнуть, всякий бодрствует, чтоб уснуть, всяк рожден, чтобы сгинуть. Человеку нужен ночлег. Краткий сон – наградой за дневные труды, вечный сон будет вечной наградой…»

Нет пророка в своем отечестве! Хорошо же вроде пишу… Нужно только ноженки все же найти мои маникюрные, очень ногти по клавишам цыркают… и куда я, сволочь, их подевал?

Ф.М. Булкин

В возрасте восьмидесяти семи лет Платон Андреевич стал замечать за собою странное, ничем не вызванное, прежде абсолютно ему не свойственное желание. Жить. Жизнь загробная хотя и равняла в правах, достатке и благах с сильными мира, тьфу на них, все равно рисовалась безрадостной. Лучше дарницкий хлеб, сольцой присыпанный, здесь, чем, при всем нашем уважении, тамошний. Ибо тамошний – хотя и причастие, братство, равенство, но не равен другому даже в равнении человек и уж слишком навязана эта, так сказать, «общая справедливость».

Все уходим вынужденно туда, согревая себя надеждой на лучшее, но где видели вы, чтобы оправдались за гробовою чертою эти надежды? Иногда им случается оправдаться, но здесь – случается, там – не знаем.

С тем, на исходе 87 лет, Платон Андреевич встрепенулся, открыл глаза, можно даже сказать проснулся от жизни, и ему совсем не пришлась по душе эта вынужденная, навязанная система. Так бывает: живет человек, как спит, и завод постепенно кончается, а все равно ни выстрелом, ни будильником не разбудишь. О Платоне же нашем Андреевиче можно сказать: нашел в таком возрасте человек смысл жизни.

Здесь должны будем удивить читателя нашего, ибо с момента решения этого стал Платон Андреевич молодеть не по дням, по часам, с каждым часом, со вздохом каждым, как со всеми нами наоборот, если мы того даже не замечаем.

Процесс превращения в муху был показан нам в голливудском кино, но процесса омоложения с такой силой наглядности, достоверности, очевидности, с какой было дано увидеть Платону Андреевичу в зеркале, голливудское кино еще не дало.

Вот у Дориана старел портрет, и портрет этот в конце концов довел героя до окончания, сдали нервы. Но портрет Платона Андреевича был в его зеркале, и он молодел. Обновление свойственно клеткам, однако, как известно, к старости процесс обновления замедляется, шестеренки стираются, сердце не вечный двигатель, а скорее заводные часы. Но Платон Андреевич без сомнения обновлялся. Говорят, человек, уверовавший на гречишное зернышко, может сдвинуть гору, человек целеустремленный тоже может сдвинуть ее, и для этого сдвижения так же необходимы сила воли и вера. Но вера в себя. Чтобы сдвинуть гору, сделайте шаг к горе. И Платон Андреевич шаг этот сделал.

Цель ведет, пинает, манит человечество к могильной черте; цель Платона Андреевича его от этой черты уводила.

Он молодел против всяких законов, не возвращаясь назад во времени, как привыкли и допускаем согласно фантастике, искусству пластической хирургии и способностям памяти, а согласно ходу часов, – молодел вперед, то есть это была дорога в будущее в квадрате! Абсолютно новый, целинный путь, и идущий им делал наоборот абсолютно все, что прежде было законом. Молодел с чувством верно избранного пути, против всякой логики, правил и причинно-следственных связей. Первопроходец в юность, он прокладывал себе путь вперед, двигаясь в толпе среди нас в одном с нами направлении, но в противоположную сторону. Это было чувство восторженное, захватывающее, чувство человека, гладящего рыкающего льва против шерсти, человека, молчаливо противоречащего всему, человека, падающего вверх бездны.

Этот был исключительный, никем ранее не описанный случай возрастного регресса. Платон Андреевич выздоравливал! Против направления жизни.