Жили люди как всегда. Записки Феди Булкина

Может, мне рассказ о ней написать? Там ей и ответить можно будет с достоинством, и унять, и на место словом поставить… Господи… А ведь точно!

Воображаю, какою была она девочкой. Может, и хорошенькой была, может, страшненькой, и уж наверняка еще какой-нибудь старостой, дружинницей, активисткой. Что списать никому не давала она, это ясно. Чтоб какой-то дурак влюбился в нее, это даже при моей привычке к писательству представляется невозможным. И на входе в класс в перевязи дежурной стояла наверняка: руки мыл? Ногти стриг? Покажи!

И так об этом задумался, что забыл о ней, дверь открыл подъездную и пошел… А она: «Кто? Куда? В какую квартиру?!» До сих пор сердце, как в детстве, прыгает…

Выходит, взрослых-то средь нас нет? Постаревшие просто дети.

Ф.М. Булкин

Были с папой и мамой на море. Погода была хорошая, море теплое, еда вкусная. Был на море щенок ничейный, его мы назвали Гайка, потому что все время вертится, но его все по-разному здесь зовут, а он знает, что за имя котлету дают или сырник. Иногда так наестся, что просто лежит, без всякого аппетита. И хвостом так, знаете? – мол, узнал, уважаю, но ты потом заходи, перед ужином поиграем.

Однажды был шторм. После шторма на море тихо. Можно ракушки собирать, и в водорослях ползают крабы. Мы ходили с Гайкой по берегу и набрали ракушек маме. Она у нас рукодельница, что угодно из ракушек сделает. Гайка боится крабов. У него белый лоб, черный хвост запятой, и мама его собака. Три котенка было еще у нас и их кошка. Мама взять домой Гайку нам с папой не разрешила. И котенка нет. Потом я женился. У меня внук Алеша и внучка Гуля. Алеша очень похож на меня. Любит конструкторы. Гуля учится на рояле. Этим летом были с ними на море. И опять на море такой же щенок. Гайка-два. И опять всё те же котлеты. Море теплое. Алешка учится плавать. «Дедь, плыву!» – набирает в рот воздуха, халтурщик такой, две щеки раздует и ползет по песку, вдоль берега, где волны только-только. А когда заходим на глубину и я держу его снизу, начинает паниковать, кричит: «Дедь, тону!» С такой паникой толк пока не выходит. А Гуля плавает мастерски. Здесь она и брассом, и кролем хвалится. Но она зимой уже три года как в бассейне занимается в секции, вообще, они молодцы, моя Аленка с мужем ее. И квартира у них своя. Трехкомнатная.

Вчера смотрели с Алешкой фотоальбом, что жена еще собирала. Алешка увидел меня, говорит: «Дедь, а это я де?» А я ему: «Это не ты, а я…» Не поверил, к маме пошел за справедливостью, спрашивает: «Мама, де это я?» А Алена, конечно: «Это не ты, а дедушка». Тут ничего уже не осталось ему, как поверить. Он ее уважает. Но, смотрю, надулся, насупился, сел, сидит, размышляет. «Что задумался?» – говорю. А он мне: «Дедь, а ты тепель де?» На себя показал ему, а он мне – нет, мол, «де ты такой?». И пальцем в эту мою фотографию. Смотрю на себя и думаю: правда, где? А он: «Потелялся? Хотешь, тебя наду?» Давай, говорю. Стали с ним играть в прятки. Залез я под стол, несмотря на кости свои скрипучие, смех и грех, но залез и сижу. И все так, как от бабушки раньше прятался: ходит-ходит она, зовет, не может найти, а я – ав! А она: с нами крестная сила! И так хорошо… А Алешка искал-искал, наконец скатерть отодвинул, увидел меня, кричит: «Вот ты де! все! насёл! Насёл! Вылезай!» Вылез я, разогнуться-то не могу… А он за руку меня взял, говорит: «Подём, я тебя домой отведу, а то ты опять потеляеся…»

Потерялся