Жёлтая виолончель

Я вспоминаю о телефоне. Достаю из кармана. Вот если бы его зарядить… Может быть, не такая дурацкая идея сунуться в какой-нибудь магазин и попросить воткнуть его в розетку на пару минут? Или пойти на вокзал. Вроде бы там бывают розетки. Или в нём и так есть немного заряда и я смогу его включить?

Шмыгаю накопившимися в носу соплями, пробую нажать и подержать трясущимся пальцем кнопку включения. Нет, бесполезно. Телефон остаётся безжизненным куском материи, покрытым сеткой трещин.

– Эй, братан, – раздаётся над моим ухом. – Телефончик не одолжишь?

Я поднимаю глаза. Сквозь синеву проступают несколько фигур, окруживших скамейку. Их контуры нечётки, но я могу понять, что выглядят они странно. Ближайший ко мне – небритый, сигарета во рту, на голове две кепки… Нет, не так… У него на каждой голове по кепке. И в каждом рту по сигарете.

Двуглавый присел, отчего болтающаяся мотня его штанов коснулась земли. Торчащие из кроссовок когти нетерпеливо засуетились, зацарапали песок. Морда скривилась, рот раскрылся и обвис, обнажая угловатую костяную челюсть.

– Эй! Аллё! – произносит он. – Я с тобой разговариваю.

Я встаю, собираюсь убрать телефон, повесить на плечо рюкзак и уйти. Но он махает левой головой:

– А ну-ка.

Другие подскакивают, косолапя, сопя. Многочисленные руки мельтешат в воздухе, и одна выхватывает из моей руки телефон, а другая тянет за лямку рюкзака.

– По-хорошему же просил, – говорит двуглавый. – Если бы ты сам дал, я бы повертел да вернул. А так придётся забрать.

Я чувствую, как к моей голове приливает кровь. Сразу отступает дрожь, сжимаются кулаки.

– Отдайте, – говорю я.

Они скачут вокруг, лыбятся. Ноги сучат, руки перебрасывают мой телефон. Я запутываюсь в количестве голов, конечностей и тел. Пытаюсь поймать. Не получается. И тут мне становится всё равно. Наплевать на разбитый телефон. Я хочу их убить.

Напрыгиваю на одного, случайного, костлявого, сбиваю с ног и принимаюсь кулаками молотить по расплывчатому лицу. Другие хватают меня за плечи, тащат, швыряют. Я падаю на груду бетонных плит, сваленную сбоку от дорожки. Больно в боку и в ноге. Но это меня заводит ещё сильнее.

– Ах так, гады?! – ору я и выламываю из верхней, полурасколотой, плиты, штырь арматуры. Бегу на них, машу штырём, как дубиной. Задел одного по уху, другому отбил руку, от неё отскакивает блестящая запчасть и летит в траву. Двуглавый беспокоится. Приближается, достаёт из кармана нож. Прёт на меня. Говорит что-то, но я не слышу. Бью арматуриной ему по голове, ещё раз. Уворачиваюсь от пары других, пытающихся схватить меня за руки. Что-то острое сверкает рядом со мной, рассекая рукав свитера. Отпрыгиваю к плитам, теряя арматурину. Хватаю бетонные обломки один за другим, швыряю в них, стараясь метить в голову.

– Умрите, суки! – ору я и хохочу. Мне весело.

– Да он бешеный, – говорит двуглавый хриплым голосом. Одна из голов окрашена фиолетовым. Потеряла кепку. – Ну его, пошли.

Они ковыляют прочь. Неуклюже, но быстро. Несусь за ними.

– Вот вам, отродья пумарские! – ору им вслед.

Кидаю последний обломок в спину отстающему. От этого отваливается кусок панциря. Они скрываются в огромной трубе, уводящей под землю. Должно быть, там у них логово… А, нет, это просто подземный переход.

Меня снова начинает трясти – то ли от температуры, то ли от запоздалого страха. Почему они не убили меня? Явно могли. Скорее всего, просто решили не связываться. Чем с меня поживиться? Разбитый телефон? Кстати, где он? Я шарю глазами по тёмно-синему асфальту. Чёрт. Кажется, унесли. А там симка… Последняя моя связь с прежней жизнью… Хотя нет, не совсем. Вдалеке, возле скамейки валяется рюкзак с порванной лямкой, из которого высыпалась часть вещей.

Я чувствую, что совершенно обессилен. Ковыляю назад. Подбираю с земли обломок нападавшего. Кусок металлической руки с толстыми ржавыми шарнирами и изогнутым, обломанным с конца когтем. Дрянь какая… Отбрасываю в сторону. А это что? Из разорванного рукава свитера капает кровь. Вот ещё не хватало. Громко чихаю, извергая зелёную слизь из самых глубин головы. Добираюсь до рюкзака. Сажусь. Обнажаю руку. Мать честная. Огромный тонкий порез, словно кривой рот, булькает фиолетовым. Надо замотать. Рву что-то из рюкзака – кажется, футболку. Как могу, накладываю повязку. Она тут же напитывается кровью. Запихиваю в рюкзак вывалившиеся вещи. О, тетрадь…

Располагаюсь на скамейке, положив рюкзак под голову. Меня трясёт. Я не знаю, что мне делать дальше. Можно полистать свои записи. Синие строки сливаются с туманом в глазах. Наконец я начинаю разбирать слова.

Странно. Голова моя ничего не соображает. Мысли ели ворочаются. Но едва я начинаю читать, как представляю всё происходящее там, в книге, очень ясно. Зен для меня настоящий, живой. Я вижу, как его глаза снова наполняются слезами, я слышу его дыхание и дрожащий голос:

– Я убе§у от вас. Убе§у.

Фасис Бур хохочет.

– Куда? К А§атомее полоумной? К покойничкам на погост? Бе§и!

– К морю! – отчаянно кричит Зен и бежит прочь.