Жёлтая виолончель

– А зачем ты меня одела? – спрашиваю я.

– Ясно, – говорит она, проходя мимо меня на кухню. – Значит, случилось то, о чём ты меня предупреждал.

– Что случилось? – иду за ней.

– Провал твой в памяти, – она ставит пакет на табуретку. – Что последнее помнишь?

– Ну, это… – говорю я. – Ты меня сюда притащила, живот щупала, кормила рисом. Потом уснул. А что, ещё что-то было?

– Ничего существенного, в принципе, – говорит Вера. – Просто ты тут уже третий день живёшь.

– Извини, – сказал я. – Не помню. А я что-то рассказывал про себя?

– Да всё рассказывал, – говорит Вера, убирая пакет в холодильник. – И про Иванова своего, и про работу.

– Хм, – я чешу в затылке. – А ты про себя?

– Я – нет, – отвечает Вера, отправляясь в комнату. – И не собираюсь.

Она садится на стул, берёт с тумбочки книжку и, раскрыв, начинает её читать. Я сажусь на диван, пытаясь осознать ситуацию и понять, что делать дальше. А, точно, вот и тапки.

– Я вот что хочу сказать, – говорит Вера, не отрываясь от книжки. – Я вообще принципиально против благотворительности. То, что я тебя подобрала – это минутная слабость. Понимаешь?

– Ага, – говорю я.

– Просто выглядел ты так, будто вот-вот концы отдашь. И взять тебя на день-другой к себе казалось небольшой тратой моих ресурсов, так что я на это пошла. Но долго здесь жить я тебе не дам. У меня своя жизнь. А ты должен сам научиться выкарабкиваться.

– Хорошо, – говорю я. – А разве я тебе мешаю?

– Сейчас, положим, не очень, но наверняка будешь мешать. И вчера мы с тобой сильно гавкались. Это мне тоже не нужно.

– Ругались? – удивляюсь я. – Из-за чего?

– Ты что-то хорошее про государство сказал, – отвечает Вера, косясь на меня. – Я уже не помню.

– Про государство? – мямлю я. – Ну, ладно, про государство не буду больше говорить. А что в государстве плохого?

– Заткнись, а? – Вера возвращает взгляд в книгу.

Я сижу и торможу. Что за книгу она читает? Она частично прикрывает рукой название, но мне удаётся рассмотреть «…dhon. Qu’est ce que la propriété?» Это что, по-испански, что ли?

– Слушай, – говорю я после минутного раздумья. – Я тебе очень благодарен, что ты меня спасла. Если хочешь, я прямо сейчас уйду. Мне намного лучше. В общем, как только скажешь уйти, я уйду. Только тогда от твоей помощи никакого проку. Я опять останусь на улице, простыну, заболею, и мне всё равно некуда будет пойти.

– Ну? – спрашивает Вера. – И какие предложения?

– Если бы ты мне дала немного времени, – медленно продолжаю я, – и чуть-чуть помогла сориентироваться, было бы лучше. Взамен могу тебе в чём-то помочь.

Вера откладывает книгу. Смотрит на меня, словно оценивает.

– И как ты собираешься ориентироваться? – спрашивает она.

– Пока не очень понимаю. Может, попробую знакомых найти. Может, работу какую. Не знаю. Подумать надо.

– И сколько тебе надо времени? – спрашивает Вера.

– Думаю, неделю, – мне кажется, я прошу о слишком многом, но уже готов уступить дней до трёх.

– Ничего ты не сделаешь за неделю, – говорит она. – Могу дать две. Но у меня два условия. Первое – ты слушаешься меня беспрекословно и выполняешь все мои правила. Второе – если мне что-то не понравится, уходишь по первому моему слову. Согласен, Хармс?

– Согласен, – говорю я. – А почему Хармс?

– Потому что о чём тебя ни спросишь, ответ «не помню», – отвечает Вера. – Тогда вот тебе первое поручение – свари компот.

– Компот? – переспрашиваю я.

– Я яблоки принесла, – отвечает Вера. – Набрала в парке возле МГУ. Свари компот. Сахар в шкафу на кухне.

– Ага, – говорю я. – Понял.

Я встаю и иду на кухню. Достаю пакет с яблоками. Яблоки маленькие, цвета морской волны. Их немного, штук десять. Я не знаю, как делают компот. Мою яблоки. Беру нож. Острый. Хорошо. Режу яблоки дольками. Сердцевину вырезаю. Заливаю водой и ставлю на плиту. Нахожу в шкафчике пакет голубого сахара. Отмечаю, что всё расставлено аккуратно. Запасы круп и макарон рассортированы так, что запутаться невозможно. Кладу немного сахара в воду. Задумываюсь, то ли я делаю вообще. Компот. Компот. Никаких ассоциаций.

Вода закипает. Сколько его варить? Да не надо варить, наверно. Яблоки же и так хорошие, съедобные. Выключаю газ. Зачерпываю ложкой воду, дую. Пробую. Хм. Сыплю ещё сахара, размешиваю. Сажусь возле плиты. Есть ощущение, что должно постоять и остыть.

Текут мысли. Мне нужно кого-нибудь найти. Как я понял, родителей у меня нет. Кого я знаю ещё? Из живых, разумеется. Левин. Паша. Селюков. Панченко. Наверняка кто-то из них есть в этих… Ну, где все регистрируются. Ладно, потом вспомню название. Найду их там, поговорю. И что дальше? Они предоставят мне денег в долг, бесплатное жильё, машину, дачу и стадо собак для разведения.

Сколько я уже сижу на кухне? Я отключился, что ли? Трогаю кастрюльку. Тёплая ещё. Встаю, нахожу кружку. Поварёшкой наливаю в неё компот с кусочками яблок. Выхожу в комнату.

– Ну как? – спрашивает Вера.

Протягиваю кружку. Она отхлёбывает.

– О. Хорошо, молодец. И сахару самое то. Сам попей тоже. Завтрак будет чуть позже. Я так привыкла.

– А у тебя компьютер есть? – спрашиваю я. – И Интернет.

– Есть. Хочешь начать искать знакомых?

– Ну да.