Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

— Ты? Ударила? Малоя, не смеши меня. Скажи прямо, что жалеешь заблудшего барашка. Я же не против. У меня осталась только одна дочь, разве я откажу в такой малости?

— Спасибо, отец! — Она резво подскочила к нему и чмокнула в щеку.

Как-то неловко все вышло. Как-то фальшиво… Но я смотрел на тонкие пальцы с большими перстнями. Если представить, что их нет, что маленькая рука сжимается в кулак…

— Прости, малыш. — Боги, эта Малоя поднялась на цыпочки, чтобы погладить меня по голове! — Тетя не хотела тебя бить. Веришь? Тетя хорошая, она лишь перепутала тебя с одним знакомым, который очень любит, когда его бьют по носу. Давай ты сейчас проводишь вместе с нами мою сестру, а затем мы вернемся, и я дам тебе столько конфет, сколько сможешь унести? Согласен?

— Ты кто? — Иногда удобно быть ребенком, никто не удивляется твоим вопросам.

— Меня зовут Вали… Малоя. Слышал о Семье Ночи? Мы правим этим городом.

Кто не слышал о Семье Ночи? Они были последними представителями некогда могущественной расы ночных вампиров, и пускай господин с гвоздикой не носил корону, а его родственники не имели крыльев, ни одно мало-мальски важное событие в городе не проходило без его согласия.

Из ворот появились еще пятеро мужчин, и процессия тронулась. За весь путь до родовой усыпальницы я не видел ни одного мелосца. Квартал словно вымер — закрыты ставни, заперты двери… Только вряд ли это помешает ночным устроить роскошную тризну по сестре и дочери. В отличие от обычных вампиров, Семья Ночи питалась исключительно кровью, преимущественно человечьей. Их жертвы в большинстве своем оставались живы, но я почему-то был уверен — сегодня Мелос ждет кровавая резня.

Внешне склеп, в который мы вошли, ничем не отличался от виденных мной раньше — каменный, поросший мхом, побитый временем, разве что входом в него служила блестящая арка из черного камня да находился он на вершине холма в полном одиночестве. Однако внутри! Там было множество светляков, освещавших путь в подземелье. Несколько десятков ступеней вели ниже уровня моря, к залу покоя, где у гладких стен стояли гробы со стеклянными крышками. В них лежали мужчины и женщины с одинаковой белой кожей. Казалось, время здесь не властно… Они как будто уснули, сохраняя на губах легкую улыбку. Возле каждого — золотая табличка с именем и яркий светляк.

Сколько их было? Думаю — сотни, но ступени вели и на нижние уровни… Трудно представить, как глубоко простиралась усыпальница.

В уголках глаз девушки заблестели слезы. Она теперь осталась единственной женщиной в семье…

Раздался голос ее отца. Создавалось впечатление, что он говорит на неизвестном языке, однако в какой-то момент я понял — этот господин всего лишь перечисляет имена тех, кто покоится под прозрачными крышками.

Его речь продолжалась долго, очень долго. Наконец и она закончилась.

Одним из названных имен было «Кени-мей»…

Когда мы подходили к особняку, солнце успело зайти.

— Не пытайся походить на сестру, не надо. Твоя сила — любовь, а не сражение, — тихо проговорил некоронованный король вольного города. — Отведи ребенка, куда он скажет. Пора менять политику. И, умоляю, будь осторожна. Ты теперь новая Принцесса Мелоса, дочь.

За ним захлопнулись ворота, а девушка тихо проговорила:

— Я прежняя Принцесса, отец…

* * *

Рена

— Почему мы должны идти туда, где тебя однажды едва не убили?

— Кто сказал такую глупость?

— Легенда «О Лане и Принцессе Ночи»!

— Веришь сплетням, Высочество?

— На пустом месте легенды не рождаются!

— Это у ночных дети не рождаются.

— А откуда они берутся?

— Зайдем, спросишь. Или попросишь продемонстрировать, так сказать.

— Обойдусь! Зачем совать голову в пасть льву?

— Какой еще лев? Там только Принцесса! И голова здесь ни при чем. Или это новые веянья гномьей моды?

— Урод! Не тронь Мию! Как ты можешь править страной, когда постоянно думаешь об одном?

— Я и не правлю. Я же с вами мыкаюсь, а тем временем мой трон в Ландаре шатается, прям расшатывается весь от того, что на нем вытворяют министры.

— Дурак!

— А это уже международный скандал. Жаль, что члены правящих родов имеют дипломатическую неприкосновенность. Когда вернусь в столицу, сразу же отправлю ноту протеста.

— Да иди ты со своими шуточками!

— Куда?

— Здесь девушка, поэтому решай сам!

— С каких это пор принцы стесняются девушек?

— А в рыло?

— Нет, Ваше Высочество, целовать я вас не буду, и не просите. Но за лаской можете обратиться к во-он тому господину в синем беретике. Он так на вас смотрит, чуть ли не облизывается…

— Убью!

— Меня-то за что? Это ж не я смотрю.

Лан вяло отмахивался от наскакивавшего на него Арголина, следя поверх его головы за улицей. Мы шли по Жилому кварталу, и местные жители очень недобро косились на приезжих. Но пока только косились. Наверняка ведь знали, что за гость пожаловал.

Лошадей мужчины вели за поводья. Ураган все время раздувал ноздри и принюхивался, словно собака. Его странный окрас сейчас скрывала цветастая попона, однако глаза, время от времени вспыхивавшие алыми огоньками, выдавали существо, чуждое даже среди не-людей.