Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

В тот миг жители долины осознали — ничего изменить нельзя. Разумеется, они попытались с боем вышвырнуть пришлых, однако разве можно победить без веры в победу? Унижения и боль — единственное, что получили племена.

Эйни ушла из крепости. Ее с ребенком приютили овцеводы. Не из уважения к мужу — женщина оказалась умелой лекаркой. Свои знания она передавала шаману племени, и когда дочери исполнилось шестнадцать, вошла в Кровавое озеро. Долг по отношению к ребенку она исполнила, а жить без мужа не могла…

В крепости чужаки устроили целый храм и стали величать себя послушниками. Они провозгласили Белого богом, начали поклоняться его телу, не тронутому тленом, проводить странные обряды.

Несколько лет не происходило ничего особенного, а потом в долине появился некто, кого послушники приняли за посланца богов. Он называл себя Маргетом, очень злился, что никто не реагировал на это имя с должным почтением, и, вне всяких сомнений, был соотечественником Белого. Уходя, этот человек забрал с собой троих парней и пообещал вернуться за остальными.

Оставшаяся семерка принялась исполнять обязанности «защитников» еще ревностнее, поэтому жители чувствовали себя в безопасности разве что в селении. Между прочим, послушники, обладая силой и ловкостью создателя, оставались людьми. Они слабели от голода и жажды, чувствовали холод и жару, обходили Кровавое озеро стороной, их раны заживали постепенно…

На востоке занималась заря, а приникшая к моему плечу девчонка все говорила и говорила. Она рассказывала, что в крепости хранятся записи истинного учения Белого, что послушники исковеркали веру, что только я могу все расставить по своим местам, что… Тихий голос плавно перешел в посапывание. Прижавшись ко мне (да, утро в горах холодное, а я теплый), Дара уснула. Эта Дара… Подаренная… Момент, но ведь изгой называл приемную дочь Подаренной? Да ну, они по возрасту не подходят. Загадка…

* * *

Рена

— Где он?

Когда подобный вопрос сопровождается громким клацаньем зубов у самого уха и тихим, едва сдерживаемым рычанием, ответ приходится подбирать осторожно, а то интуиция — дело тонкое, она и подвести может.

— Простите, кто именно? — Я постаралась сделать напуганное лицо.

Честно говоря, много притворства не потребовалось.

— А я на кого похож? — Щетинистая рожа похитителя заколыхалась у меня перед глазами.

Боги, на кого же он был похож? На театрального злодея. На не-людя. На…

— На оборотня. — Интересно, мне удастся изобразить недалекую напуганную дурочку? Вряд ли, он ведь откуда-то знает, что я — ведьма.

— Правильно. — Правое ухо обожгло горячим дыханием. — Так где он?

— Кто?! — не выдержала я этих загадок.

Крепкие пальцы так сжали шею, что в глазах потемнело.

— Мой ребенок…

Теперь в нем не было ни капли игры. Я будто воочию видела, как он, не добившись от меня ничего полезного, с легким сожалением свернет мне шею («Бедная дурочка! Не повезло ей…»), и пойдет искать ответы в другом месте. И плевать ему на то, что меня приютили ночные… он ведь хочет найти ребенка. А я… да что я? Что мне сказать? Ничего не видела, ничего не знаю? Кто поверит? Пригрозить Семьей? Оборотень не похож на сумасшедшего, наверняка осознает последствия… Кстати, еще одна причина открутить мне голову. Хотя у хорошего некроманта и старый труп заговорит, а ночные не гнушаются раскапывать могилы.

— Вспомнила? — Стальные пальцы разжались, но лишь для того, чтобы на них появились когти. Кривые, темные, наверняка испившие не одну жизнь.

Я вспомнила, что ведьма. Вспомнила, что могу за себя постоять. Что надо как-то выкручиваться, не то…

Легкий укол, теплая капля сбегает по шее, дрожь охватывает все тело… куда тут вспоминать, как строятся иллюзии! Никогда не считала себя неженкой, но, кажется, на миг все-таки потеряла сознание. Не от боли — ее я не чувствовала, и не от страха — на мир Реха еще никто не жаловался (может, потому, что никто оттуда не возвращался?), а от безысходности.

От того, что окончить свои дни на заднем дворе третьесортной гостиницы в городе потерявших душу никак не входило в мои планы. Да и сама эта дурацкая жизнь меня как-то заинтересовала! И вообще — я была слишком молода, чтобы умирать, как овца на скотобойне. Надо взять себя в руки, сосредоточиться, и если уж не получается воспользоваться способностями, то вспомнить правила борьбы… Так, осторожно повернуться… самое чувствительное место у мужчины… у оборотня…

— Карран, это уже слишком!

Я вздрогнула. Похититель тоже. Когти впились мне в горло… нет, не когти — обычные пальцы.

— Хватит пугать девочку! Ты обещал расспросить ее, а что я вижу? И перестань комкать калину, уже все платье ей изгваздал. Вечно вы с Занорой что-то придумаете… Иди в дом, а мы поговорим!

Оборотень прислонил меня к забору и, без слова возражения, двинулся к видневшемуся в слабом свете расходившихся лун крыльцу.

— Дурак, она ж человек, хоть и ведьма, а у них сердце слабое! — прошипела ему вслед моя спасительница. — Одичал совсем в этой Пустоши…