Жёлтый фонарь, или Ведьмы играют честно!

— Нечего больше рассказывать. Мои мальчики повиновались Закитаю, жена и дочь прекрасно обходились без меня, нетронутый Избавитель означал, что однажды меня уничтожат безвозвратно… Я принял единственное, как тогда казалось, верное решение. Закитай не вечен, а Подаренная смогла бы подарить мне новую жизнь. Забавный каламбур? Эйни знала, что нужно рассказать нашей девочке, и я верил: Дара не забудет своего отца. Почему ушла моя жена, оборотень?

— От тоски по тебе. Так мне рассказали. А сам я не местный, если ты еще не заметил.

Как бы ни досаждал мне чужой голос, я решил, что будет жестоко сообщать то, о чем говорила девчонка, уговаривая меня отправиться в крепость. Во-первых, жалко мужика, пусть лучше вспоминает прошлое с любовью, а не с ненавистью. Во-вторых, я уже не мог понять, какая из историй Подаренной правдивая. Думаю, она сама запуталась в том, во что верила и чего хотела…

— Поток вопросов иссяк? Тогда найди мое тело, и давай попытаемся выбраться отсюда.

Вот заладил одно и то же! Я честно признался, что не могу шагу ступить, так как меня качает, словно в лодке.

— С твоей головой все в порядке, — после паузы проговорил Керьял. — Думаю, проблема в доме. Я, без сомнения, могу ошибаться, но до океана далеко, а других больших водоемов поблизости от долины нет… Полагаю, мы сейчас плаваем где-то посредине Кровавого озера. Поэтому ищи меня и не отговаривайся плохим самочувствием. Пока ты был без сознания, я немного подкрепился и подлатал твое тело. Эй, не падай в обморок, они еще были живы!

Какой там обморок, меня просто вырвало…

И я понял: ночной не угрожал, когда говорил, что может контролировать мое тело. Стоило срочно с ним распрощаться… желательно до того, как меня сморит сон.

Растаскивать осколки тяжелых статуй, норовивших придавить ноги, складывать рядком обезображенные трупы послушников, смотреть на оторванную голову Дары и при этом стараться сохранить равновесие было невероятно трудно. Куча, разложенная на составляющие, медленно скользила туда-сюда по гладкому полу… то есть потолку.

Тело Керьяла обнаружилось на самом дне. По иронии судьбы, на его белоснежных одеждах лежал Избавитель, уже начавший превращаться в обычный кинжал, а, стало быть, именно тот, недавно использованный во второй раз. Тот, в котором столько лет хранилась душа избранника Валии, не сумевшего заменить ее истинную любовь… Не знаю, где прятала нож девчонка, но я был рад, что не пришлось ее обыскивать.

— А ты ничего был, не очень страшный, — мне показалось, подобное замечание отвлечет ночного от грустных мыслей, ведь на душе у меня и так скребли кошки, только его тоски не хватало.

Правда, раньше я его чувств как-то не замечал… но так убиваться по Даре… нет, точно Керьял пробивается в мое сознание! Или?..

— Я умел копировать голоса, — особой грусти в его тоне не слышалось. — Однажды изображал самого Лана! И меня увидела Принцесса Ночи…

— Сожалеешь?

— Конечно. Ей нужен был не я, а мне не нужны были способности ночного. Только сейчас уже поздно жалеть о прошлом. Сколько меня не было, парень?

— Лет пятнадцать… Вы с Валией хоть… ну, это самое?

— Ты говоришь о Принцессе, оборотень! — казалось, его возмущению нет предела.

— Значит, нет, — заключил я. — И почему?

— Замолчи! Она чуть ли не с пеленок любит Лана, а я что? Даже не копия — пародия. То не так, это не так…

— Выходит, дело в технике?

Мое замечание привело Керьяла в бешенство.

— Дело в любви!

Я присвистнул. Неудивительно, что Эйни не чувствовала себя счастливой. Может, ее и называли женой, но сердце ночного давно принадлежало другой.

— Все настолько серьезно? А почему бы вам не поговорить по душам? Авось до чего-нибудь договоритесь… до постели, например.

— Ты хоть знаешь, каково это, любить по-настоящему?

Честно говоря, я обиделся. Он считает себя до омерзения благородным рыцарем, ставящим даму сердца превыше всего? И если она зациклилась на другом, не обремененном предрассудками чести, то и флаг ему в руки? Лан никогда не отличался постоянством, о его похождениях легенды складывают, и, поговаривают, ни одна хорошенькая мордашка не остается без его внимания. О какой любви может быть речь? А этот страдает, так сказать, Вали за компанию, и не делает ни малейшей попытки изменить ситуацию. Ладно, Принцесса — хорошая девушка, и помочь ей — мой долг друга. Правда, она теперь выглядит слегка по-другому… а, зато Керьял проверит чувства!

Боги, неужели во мне просыпается семейная склонность к сводничеству?

— Те картины, — я указал на стену, — нарисованы на эльфийских полотнах?

— Не знаю, при мне дом выглядел как обычное жилище. Это имеет значение?

— Сейчас увидишь! Кстати, меня зовут Навагрем.

Не дав себе времени одуматься, я перебросил его труп через плечо и прыгнул. Когти вонзились в картину, пробив нимфе глаз, а в следующий миг мое тело раскачивалось на двери.

Немного усилий — и вот она, свобода! Восходящее солнце на востоке и бесконечные просторы красноватой воды вокруг. Никогда не думал, что Кровавое озеро настолько большое!