Жёны Шанго

Ошосси молчал. Огун, искоса поглядывая на него, проворчал:

– Не предупредили его, подумать только… Ты почему на свиданку не согласился, дурья башка?

– На свиданку С ТОБОЙ?.. – нервно усмехнулся Ошосси. Руки его дрожали, и он безуспешно старался сжать их между коленями. – После того, как меня взяли с ширевом? Что бы ты от меня оставил, полковник, а?

– Да брось ты, – буднично отозвался Огун. – Чтобы ты принёс наркоту в дом матери?.. Может, кто другой поверит в это, но не я.

С минуту Ошосси молча, расширенными глазами смотрел на брата. Затем судорожно сглотнул. Отвернулся к стене.

– Чёрт… Чёрт, Огун… Я подумать не мог… Дай сигарету, в конце концов! – вдруг заорал он. – Столько дней сидел без них!.. Чуть не сдох!

Огун слегка хлопнул брата по спине. Протянул пачку. Дождавшись, пока Ошосси раскурит сигарету и жадно затянется, вполголоса сказал:

– Я не лезу в твои дела. Но лучше бы ты рассказал, что за враги у тебя появились.

– Я не знаю, – невнятно пробормотал Ошосси. Перепачканная кровью сигарета прыгала в его разбитых губах. – Огун, я правда не знаю! Клянусь! Меня взяли прямо на пляже! Я был пьян… И сначала никак не мог поверить. Наркота… на кармане… Сто лет ничего такого не было, клянусь тебе! А мне говорят, что нашли и у матери тоже! Я ничего не понимал! Я не знаю, кто мог… Я думал – это Шанго! Больше некому!

– Шанго бы такого никогда не сделал, – задумчиво возразил Огун. – Но я так и не услышал, за что он чистил тебе морду.

Ошосси отвернулся. Огун ждал. Слышно было, как тикают часы на стене. Наконец, Ошосси, глядя в пол, хрипло произнёс три слова.

Огун присвистнул. Поднял брови. Усмехнувшись, спросил:

– Ну… и как?

Ошосси помотал головой.

– Я не знаю… Я почти ничего не помню. Наверное, ничего особенного… Да я же был пьян, как свинья! А Ошун… Она пришла ко мне сама и…

– Ошун – сама? – недоверчиво сощурился Огун. – К тебе?! Ошосси! Повернись сюда, чёрт возьми! Подними голову! Смотри на меня! Хватит врать!

– Я не вру! – взорвался Ошосси. – Всё было так! Я был пьян, мотался по городу, не знал, куда пойти, пришёл на пляж… и она пришла туда тоже…

– Но Ошун пропала несколько дней назад! – Огун снова умолк, что-то озабоченно прикидывая. – Её все искали! А она пришла – к тебе?.. С чего она вообще тебе дала, дорогой мой? Три года ей никто, кроме Шанго, не был нужен!

– Ошун взяла с меня слово, – глухо сказал Ошосси. – Что, когда она позовёт – я приду.

– Да на кой чёрт ты ей сдался?! Разве Шанго не мог ей помочь? Он бы для своей красотки всю Баию перевернул кверху дном!

– Получается, не мог! – огрызнулся Ошосси. – Шанго два месяца не появлялся у неё! Сам не звонил, телефон не брал! Ошун места себе не находила! По-моему, с ней первый раз в жизни так мужик обошёлся! А потом что-то стряслось, и ей понадобилась помощь! И она… попросила меня.

– И заплатила вперёд, – подытожил Огун. – Да-а… Знаешь… Шанго мог тебя и впрямь пристрелить за такое. Ты очень дёшево отделался, как я вижу.

– Сукин сын! – выругался вдруг Ошосси. – Сукин сын! Он получил то, что заслужил, вот и всё! Поэтому и не убил меня! У него самого рыло в пуху! Стоит мне отвернуться, как он уже лапает Йанса! И что – я должен был на это спокойно смотреть? Или сразу застрелиться? Или застрелить её?!

Огун посмотрел на него с невероятным изумлением. Наморщив лоб, переспросил:

– Шанго… переспал с… Йанса?..

– Они тискались в нашем фургоне! И если бы я зашёл на минуту позже!.. – Ошосси треснул кулаком по столу так, что тот с треском зашатался. Пачка сигарет соскользнула с его края.

Огун поймал сигареты почти у пола. Внимательно разглядывая чёрный зигзаг на этикетке, сказал:

– А вот сейчас не ври мне ни словом, брат. И хорошо подумай, прежде чем отвечать. Ты своими глазами видел, как сержант – тискалась – с Шанго? По-настоящему?

Голос Огуна был негромким. Но, взглянув в его лицо, Ошосси отпрянул к стене.

– Отвечай! – загремел Огун, с размаху швырнув сигареты на стол. – Он хватал её за сиськи? Держал за задницу? Они целовались? Йанса была раздета?! Ты это видел?! Видел, твою мать?! Видел, или нет?! – он с размаху ударил кулаком по стене рядом с головой брата. Стена затрещала. Ошосси грохнулся на пол вместе с табуреткой и заорал:

– Нет!!! Нет! Они стояли рядом! Просто стояли рядом! Больше ничего!

Снова наступила тишина.

– Я был пьян… – с трудом выговорил Ошосси, приподнимаясь на локте. Его трясло. – Пьян… и злой как собака… И Ошун пришла ко мне сама… Я что, должен был отказаться? Ты бы отказался?! Только не говори мне, что никогда не хотел Ошун!

– Ты мужчина, или нет? – с отвращением спросил Огун. – Слава богу, тебя хоть к Марэ спьяну не понесло! Не хватало ещё… – Он вдруг умолк на полуслове, встретившись глазами с братом.

Ошосси моргнул. Отвёл взгляд. Медленно опустил голову, и его мокрые дреды упали на пол.

Огун закрыл глаза. Глубоко, всей грудью вздохнул. Смял в кулаке свой окурок так, что искры и горячий пепел посыпались сквозь пальцы на пол. Ошосси молча зажмурился. Но старший брат лишь резким движением взял со стола свои сигареты и, не оборачиваясь, вышел из комнаты.