Жирандоль

Степь готовилась к долгому зимнему сну, укрывалась белым одеялом. Акмолинск распростился с последними скукожившимися листиками. Тротуары наконец-то замерзли, отвердели, перестали чавкать, оставляя обидные кляксы на одежде. Агнесса вышла из дома, полная самых грандиозных планов. Во-первых, следовало отстоять три очереди и купить продуктов ко дню рождения Германа. Она приготовит настоящий плов, селедку под шубой и пирог с яблоками. Все, война закончилась, хватит голодать. Пусть у детворы случится праздник, хотя бы один, но настоящий. Вторая задача посложнее – надо купить племяннику достойный подарок. Оголтелые в своем служении стране родители совсем не заботились о маленьких буднях семьи. Им лишь бы побеждать, все равно на каком фронте. А тетушка понимала, что детству нужны свои краски, свой незабываемый вкус. Пусть нерациональный, но именно его станет вспоминать взрослый Герман, тоскуя о скудном послевоенном времени. Так было с ней самой. Так со всеми происходило. Взросление неизбежно, надо успеть подсуетиться, пока оно еще окончательно не постучалось в дверь.

Одиннадцатилетний племянник мечтал о паровозе. Ладно. Агнесса собралась на блошиный рынок, где умельцы и пройдохи состязались в желании угодить редким покупателям. Говорили, что там можно найти любую диковинку. Пусть будет паровоз. Она намеревалась потратить на праздник всю зарплату и еще гонорар от неожиданного платного турне по уборочным станам. Исполком расщедрился и выдал по сто рублей за изнурительную поездку в дальние пыльные захолустья. Никто и не рассчитывал, но приятно, чертовски приятно. Не зря тряслись в полуторке, не зря болела голова от вонючей самогонки.

– Девушка, постойте. – Приличного вида женщина со смутно узнаваемым лицом окликнула ее в арке, именно там, где ветер дул сильнее всего, нахально расстегивал пуговицы и пролезал под пальто, легко сминал оборону вязаной кофты и драчливо лапал за сокровенные мягкие части: груди, живот, подреберья.

– Д а? – Агнесса запнулась, но не стала прочно останавливаться, все скользила, торопясь преодолеть ветреный промежуток.

– Девушка, девушка, подождите! – Женщина мялась, на ее голове низко сидел серенький берет, походивший на аккуратное птичье гнездо, вместо пальто был простой рабочий ватник. Понятно, почему ей не холодно.

– Да-да, – снова торопливо повторила Ася, раздражаясь. Другого места она не могла, что ли, найти для разговора.

– Вас, кажется, Агнессой зовут? А я вот в том доме живу. – Собеседница повела рукой в неопределенном направлении, она явно не спешила.

Агнесса тоскливо прощалась с последним сворованным у домашней печки теплом. Сумасшедшая, наверное, сейчас много таких. Оно и понятно, за плечами война. Не все сумели перевалить через нее со здравым рассудком.

– Да, я Агнесса Шевелева. – Она постаралась улыбнуться как можно приветливее.

– М не случайно письмо принесли не по адресу. Это вам, кажется. Я в подъезде подобрала. Так что, если что, это не ко мне, вы не подумайте.

В руках сам собой оказался маленький плотный конверт, не фронтовой треугольник, а настоящий конверт, да еще и шелковистый, с благородным бежевым оттенком. Нет, таких писем она точно ни от кого не ждала. На лицевой стороне значилось ее имя.

– Вы лучше спрячьте, дома посмотрите, – пробормотала женщина и быстро-быстро зашагала прочь, оказалось, что она очень даже умела торопиться.

Агнесса последовала совету, спрятала поскорее письмо в карман и побежала, куда планировала. С покупками не задалось, роскошества отпускались по неимоверным ценам, приходилось выбирать: паровоз или застолье с пловом и пирогом. Может, просто испечь рулет? Все-таки паровоз важнее. А на плов она потребует денег у Льва, у него зарплата начальственная, просто на сына времени не хватало. Но паровоз обещали принести только в пятницу, так что она все равно отстояла в очередях и накупила маргарина, яиц побольше, масла сливочного и постного, сушеной воблы вместо нежной селедки, так что удалось заложить какой-никакой фундамент к празднику.

Вечером ее ждал Арсений Михайлович на обязательное занятие. Она пришла чуть пораньше, он слушал пластинку Гайдна, заимствованную на пару вечеров у дирижера местного оркестра. Отрывать нельзя, пусть наслаждается. Агнесса села в прихожей на табурет, вытащила письмо из заледенелого кармана пальто.