Жить дальше

— Ничего. Давай подождем, пока все не определится с Алисон. Займемся пока выживанием. Почему бы не отложить все это разбирательство на потом? Мы не можем решить обе проблемы прямо сейчас. — Это звучало разумно, но Пейдж была не в состоянии воспринимать разумные доводы.

— И что тогда? Ты хочешь бросить меня, когда Алисон очнется… или после ее похорон?! — зло спросила она.

Она находилась на грани истерики, но он не сделал ничего, чтобы предотвратить ее. Он просто ничего не мог сделать. Он сам еле сдерживался и знал, что любое его слово будет принято в штыки, только ухудшит дело. Теперь Пейдж знала все, и нужно было просто переждать, пока все уляжется.

— Я не знаю, что нужно сделать, Пейдж, я уже много месяцев пытаюсь это понять, но не могу. Может быть, ты мне поможешь в этом? — Брэд не был еще готов к разводу, и он не был уверен в своих отношениях со Стефани, а та была готова ждать, пока он не определится. Она не давила на него, требуя немедленного решения. Он сам двигался к нему, подгоняемый своей страстью. Он устал врать, он чувствовал свою вину в отношении Пейдж, в особенности теперь, когда все вышло наружу.

Одно было ясно Брэду: он любил их обеих, хотя по-разному, он сам загнал себя в этот тупик. И он стал еще более глухим, после того как Пейдж все узнала. Он уже ругал себя за то, что открылся. Восемь месяцев она ничего не подозревала, когда он «ездил в командировки», хотя больше половины этих командировок были прикрытием. Он сам поставил себя в это идиотское положение, поставил под удар себя, причинил боль Пейдж именно тогда, когда на нее свалилось это несчастье.

— Я все-таки думаю, что нам не нужно пытаться решать все прямо сейчас, Пейдж. Мне кажется, нужно подождать, пока не прояснится ситуация с Алисон и она будет вне опасности.

— А потом? — Она продолжала требовать от него ответа, которого у него не было. Она сыпала соль на раны обоим, но он не мог сейчас осудить ее.

— Не знаю, Пейдж… правда, не знаю.

— Ну тогда, когда все-таки придешь к какому-нибудь решению, не забудь поставить меня в известность. — Она встала и посмотрела на него каким-то холодным, оценивающим взглядом — он уже стал для нее чужим. Человек, которого она любила, с которым так доверчиво спала, оказалось, давно уже лжет ей. Она и ненавидела его, и боялась потерять навсегда.

— Я знаю, нелепо сейчас извиняться… — Брэд знал, что должен сделать что-то большее, чем просто извиниться, но внезапно почувствовал, что ничего не может ей обещать.

— Мне кажется, «извиняться» вряд ли подошло бы к нашей ситуации. Думаю, что ты должен сделать нечто иное, чем просто извиниться, Брэд. Или ты так не считаешь? — В ее глазах блестели слезы. Такого выражения ненависти, страха и одновременно боли он никогда не видел на ее лице.

— Мне кажется, что ты с этим справишься. Ты — сильная. Думаю, ты без меня проживешь.

Чем же она оттолкнула его? Чья вина в том, что их брак рушится? Она перестала уделять Брэду должного внимания? Она винила и себя, и его, и всех остальных.

— Наверное, мы оба сглупили, — мужественно произнесла она, — или как минимум я.

— Не говори так, дело не в этом, — искренне возразил Брэд. В общем-то, он не собирался ползать на коленях, оправдываясь перед Пейдж. Просто настал такой страшный и необратимый момент в их отношениях… И еще этот несчастный случай с Алисон…

— Значит, никто не виноват? Просто так уж вышло, — тихо проговорила Пейдж и вышла из комнаты. Сил продолжать разговор у нее не было.

Она двигалась словно робот — пошла на кухню, достала пиццу, поставила в микроволновую печь и через пять минут позвала Энди. Она была в полумертвом состоянии и при каждом звонке телефона вздрагивала — не звонят ли из госпиталя? Ее сознание металось между страхом потерять Алисой и страхом потерять Брэда.

— Ну как ты, капитан? — грустно спросила она Энди, ставя тарелку перед ним. Брэд так и не вышел еще на кухню. Пейдж вдруг остро пронзило ощущение, что ее жизнь кончена.

— Порядок, — ответил ей Энди. — Ты выглядишь усталой, мама. — Он всегда волновался за нее. Раньше-то она считала, что и Брэд за нее беспокоится, но за последний час вера в его искренность рухнула навсегда. Что же теперь делать?

— Я и вправду очень устала, дорогой. Алли так плохо.

— Я знаю. Но папа сказал, что она поправится. — Слава «святому» папочке! А если она умрет? Но теперь остается только одно — это касалось всех ее несчастий — подумать об этом после.

— Надеюсь.

Энди странно посмотрел на нее.

— То есть ты не совсем так думаешь? То есть с ней может что-то случиться?..

— Я надеюсь, что все будет в порядке. — Пока она могла сказать сыну только это.

Когда он расправился с пиццей, она посадила его к себе на колени. Он был еще такой легкий и доверчивый, что прижимать его к себе было так естественно и приятно. Им обоим стало хорошо. Ей больше всего сейчас хотелось ощутить тепло своего ребенка.

— Я люблю тебя… — Малыш был так открыт, так непосредствен!

— Я тоже люблю тебя. — У нее непроизвольно полились слезы. Она думала не столько об Энди, сколько об Алли и Брэде.