Жить из основы Бытия

И поэтому Я смотрю; Я вытягиваю Свои огромные руки и держу весь мир, появляющийся во Мне, весь мир, которым Я являюсь. Поразительным образом Я случился, и Я случился как Ничто, наполненное всеми вещами.

То есть в качестве того, кем я думал, что являюсь, — в качестве человека, который никогда не бывает больше чем одним из Моих частных обликов, я прощён. То, что по-настоящему принимается, превосходится. Мой грех состоял в том, что я заменял этим маленьким эгоцентрическим «я» то ноль-центрическое, всеобъемлющее Я, которым являюсь в реальности. Таким образом, я вижу, что нужно не избавляться от чувства вины, а помещать его туда, где ему место, а затем полностью позволять ему быть Здесь, в свете Любви. То, что я нахожу, когда смотрю Сюда, мгновенно объясняет и приветствует чувство стыда, вины и всепроникающее ощущение беспомощности, которыми «маленькое я» слишком долго упивалось. Действительно, тот, кем я себя считал, бессилен, это винтик в огромном колесе самсары. Тот, Кто Я на самом деле, — его полная противоположность и ответствен за всё, в том числе и за эти слёзы раскаяния, которые текут из этого Источника.

Несколько замечаний:

1. Как человек, которым я себя считал, я искал счастья и избегал боли (даже будучи тем невротиком, которым стал). Как То, Кто Я на самом деле, Я вижу, что всё счастье и вся боль находятся внутри Меня. Как я могу искать одного из них и игнорировать другого?

2. Как у человека, мои проблемы бесконечны. Я не могу исправить себя или искупить свою вину на человеческом уровне. Мои проблемы трансформируются только на уровне Того, Кто Я в реальности. И видение этого Источника и пребывание им — не простое решение, учитывая то, какая глубокая приверженность необходима этому делу. Видеть, Кто Я на самом деле, — простейшая вещь на Земле; жить из Того, Кто Я на самом деле, — совсем другое дело.

3. В этой тюрьме полно разных грустных историй и, несомненно, их ещё больше за пределами тюрьмы — это истории жертв преступлений. У меня разрывается сердце, когда я вижу, Кто Я на самом деле, потому что в качестве этого Первого-лица-Единственного-числа Я не могу это от Себя отогнать — Я исчезаю в пользу всего, что есть. В том числе и в пользу этой криминальной истории третьего лица, на которой стоят моё имя и номер.

4. Как я могу не сочувствовать другим, всем жертвам повсюду, когда я знаю, что они — то же, что и я в своей сердцевине? Это больше чем просто сопереживать кому-то другому; это значит быть им. Разве это не клятва бодхисаттвы «спасти всех живых существ»? Или прощение Христом грехов, всех грехов?

5. По-настоящему видя, Кто Я на самом деле, я вижу огромную разницу между обвинениями и ответственностью. Винить других или себя (и создавать чувство вины) — значит упрочивать невежество в попытке поддерживать ложное «я» и игнорировать истинную природу. Подобным образом, осознание того, что как у личности у меня нет выбора, — лишь частичная точка зрения, и она не оправдание для уклонения от ответственности. Только в полном осознании Ничто и Всего я прихожу к истине об ответственности — Здесь все концепции остаются позади и сияет только лишь бессловесный Свет прощения.

6. Прошлое, мир в том виде, в каком я его знал, не находится где-то во времени или пространстве — он Здесь, в Осознавании, и он здесь сейчас, чтобы Тот, Кто Я Есть, поприветствовал его и взял за него ответственность и, таким образом, трансформировал его.

Любовь

Когда родилась моя дочь, я стоял в родильной палате в больничном халате и сходил с ума от обожания, как будто бы Сама Госпожа Богиня родилась в той комнате и унесла мою душу на небеса с самым сладкозвучным из криков.

Однако как часто мы падаем, опять и опять. Большую часть её жизни меня не было рядом. «Работа» и куча других неизбежных дел — сплошные оправдания — мешали мне быть заботливым отцом, любить её. Однако она по-своему справилась с этим — сначала медленно, а затем мгновенно, благодаря Видению. Правду сказать, именно она в недавнем письме напомнила мне, как прошлое вбирается в этот Свет Присутствия, раскрывая, что всё происходящее было лишь для Любви. Это «знание», как она его называет, и было тем, что исцелило её от страдания, когда она скучала по умершему брату, и тем, что продолжает до сих пор заживлять раны её странного и зачастую нелёгкого детства.

Сейчас она работает на двух работах, оплачивает ежемесячные счета, после которых мало что остаётся, и заботится о своей дочери. Иногда она мечтает о будущем и вынашивает планы, которые не осуществляются. Но чаще всего я слышу, как она говорит о том, чтобы пребывать и жить в качестве того, что есть. В одном из своих писем она сказала: «Я не являюсь ни своим прошлым, ни своим будущим. Всё это стремление стать богатым и искушённым, идея того, что счастье и удовлетворённость находятся там и что их надо завоевать, — такая ерунда. Я просто есть, прямо Здесь».