Жить! Моя трагедия на Нангапарбат

Обрывки палатки, веревки – все это следы жизни. Я пришла туда, где был Третий лагерь. Под скалой вижу утоптанный участок, следы от колышков: здесь стояла палатка. Здесь отдыхали альпинисты. Но палатка была только одна. Может быть, я еще не в Третьем лагере, а чуть выше? Иногда в разгар сезона лагеря в Гималаях переполнены. Тогда некоторые альпинисты поднимаются выше, чтобы отдыхать в тишине или чтобы было просторнее. Продолжаю спускаться. Нужно посмотреть, не осталось ли здесь палатки или еще чего-нибудь, что поможет защититься от холода. Еще сто метров вниз, и я вижу много таких утоптанных участков. Интуиция не подвела. Я ищу обрывок палатки, колышки, внутренние дуги, все что угодно, чтобы положить между мной и льдом, который сегодня ночью будет моим злейшим врагом. Но ничего не нахожу. В этом месте гора удивительно чистая. Я останавливаюсь над одним из каменных выступов и вижу, что в нем есть углубление. Нужно смотреть внимательнее, наверняка где-нибудь найдется щель, в которую я смогу забиться. Левее склон становится круче, значит, там будет больше расселин и больше шансов найти укрытие.

Я исследую выступ, за которым обнаруживается вход в «приветливую» щель – все это на высоте примерно 6770 метров. Скала покрыта льдом. Я спускаюсь спиной вперед и последние три метра прохожу, как канатоходец – предельно внимательно и осторожно. Я всматриваюсь в то, что находится у меня под ногами. Что это, снежный мост? Подбираюсь ближе, вглядываюсь, пробую ногой. Кажется, выдержит. Ледяная стенка высотой примерно в полметра. Справа от нее – глубокая трещина, слева – небольшой выступ, шестьдесят или семьдесят сантиметров в длину, полтора метра в ширину. Но слева я вижу и то, что мне совсем не нравится. От площадки меня отделяют нагромождения снега, схваченного льдом. Стоит наступить на них, и они обрушатся в бездну. Я вижу под ногами слои обледеневшего снега и глубокий черный провал. Берусь обеими руками за стенку из голубоватого льда и ныряю головой вперед.

Совершив настоящий акробатический трюк, я наконец оказываюсь внутри, в трещине, за стенкой, защищающей меня от ветра. Я дрожу как лист. Опустившись на колени, засовываю руки под мышки, чтобы восстановить кровообращение. Сокращаю мышцы спины и живота, чтобы разогнать кровь. Плечи свело. Я энергично растираю бока руками. Раскачиваюсь вперед и назад. Я довольно долго занимаюсь этим и наконец перестаю трястись от холода так, что трудно дышать. Поднимаю голову и тут же ударяюсь о «потолок», сверху сыпется снег, попадает за воротник. Я бормочу проклятия. Снег обжигает холодом. Я осматриваюсь: здесь тесно, но можно сидеть и, кажется, даже лежать. Чувствую себя между двух миров. Один, ледяной, простирается вниз – к леднику и ребру Мазено, другой, сковывающий холодом, поднимается из бездонной пропасти, и оба готовы погубить меня, стоит только заснуть. Я должна бодрствовать всю ночь, но разве я смогу это выдержать? Ледяной свод над моей головой весь в дырах.

23:06. Сообщение от Людовика: «Держись, ночь длинна, но она гораздо короче жизни, которая тебя ждет».

Я читаю сообщение и выключаю коммуникатор. Я потеряна, полна горечи, разочарования и очень-очень одинока. И я так далеко от Томека. Усталость и холод сковали льдом мои чувства. Слова Людовика не приносят утешения.

Мои мысли то и дело возвращаются к Томеку. Не думать о нем я могу не больше пятнадцати минут. Отвлечься и не видеть перед собой его окровавленное лицо я могу только тогда, когда нужно сосредоточиться и что-то сделать. С ужасом думаю о том, что ему приходится терпеть. Вчера я думала, что самая страшная ночь позади. Но сегодня я должна… мы должны начинать сначала. Как я оказалась в этой ситуации? Почему Людовик попросил меня спуститься, если не был уверен, что помощь близко? Что задерживает спасателей? Слишком высоко? Недостаточно денег? Я не понимаю.

Я думаю о Людовике, и мое сердце смягчается. Наверняка он тоже в отчаянии. И мой Жан-Кристоф! Не волнуйся, любимый, все будет хорошо.

Поток мыслей захлестывает мой разум, меня пробирает дрожь. Я опустошена, измучена. Нужно лечь. Я вспоминаю, что во внешнем кармане комбинезона у меня флаги спонсоров. Я достаю их. Кладу палку на снег, поверх расстилаю флаги. Когда я сижу, у меня затекают ноги, я не чувствую ягодиц, спину сводит от напряжения, потому что приходится сидеть согнувшись. Нужно дать отдых спине и ногам. Я осторожно поворачиваюсь, чтобы не задеть потолок и снежные наросты на нем. Ложусь головой к выходу, повернувшись спиной к расщелине, лицом к каменной стене, покрытой тонким слоем рыхлого снега, который занесло сюда ветром. Гора умеет создавать настоящие произведения искусства, которые постоянно меняются.