Жить! Моя трагедия на Нангапарбат

Снова и снова прокручиваю в голове все, что произошло с нами, начиная со вчерашнего дня. Вспоминаю всю роковую цепочку событий, перебираю в памяти все трагические обстоятельства, которые привели нас к катастрофе уже тогда, когда мы этого еще не понимали. Почему мы не повернули назад, когда были в девяноста метрах от вершины? Почему продолжили восхождение несмотря на то, что было уже так поздно и темнело? Почему не пошли обратно, когда вышли на гребень, ведущий к вершине? Почему я не заставила Томека надеть маску? Почему мы не отметили расположение Четвертого лагеря, чтобы облегчить поиски на обратном пути? Почему я не нашла лагерь, ведь это позволило бы облегчить страдания Томека и согреть его? И наконец, почему мы снова вернулись на Нангапарбат?

Чувство вины захлестывает меня, я тону в нем.

Но я должна гнать прочь деструктивные мысли, терзающие меня вопросы и сомнения. Единственная возможность спасти Томека – по воздуху. Другого выхода нет. Я обязана следовать указаниям Людовика и спасателей. В глубине души я знаю, что должна как можно скорее спуститься на указанную отметку, повышая шансы Тома на спасение. А что же я сама? Половина моего сознания сомневается, другая ее утешает. Я точно знаю, что если останусь здесь, то буду с Томом, смогу защищать его, беречь, помогать ему, согревать, просто находиться рядом. Он будет знать, что не один. Но я не смогу спасти его, не смогу тащить его и спустить с горы. У меня все еще есть выбор, я могу подняться обратно и остаться с ним или все-таки послушаться Жан-Кристофа и Людовика, спуститься и дать спасателям на вертолетах и тем, кто поднимается сюда сам, возможность выполнить свою работу. Если я останусь, это станет приговором для Томека. Приговором для нас? Если же я продолжу спуск, возможно, приговор будет вынесен только мне, и я уже заранее боюсь неизвестного будущего. Мне кажется, что я борюсь с бурным потоком, который уносит меня все дальше. Я словно попала в ураган вопросов, и вот-вот произойдет кораблекрушение. Долгие часы меня носит по бурному морю, я не знаю, где берег, и мой корабль вот-вот пойдет ко дну! Как бы я хотела, чтобы мне не нужно было принимать решения, спускаться, оставлять Тома одного, думать, уходить от него все дальше, но такой возможности нет. Спасательная операция на высоте 7280 метров? Это невозможно, если нужно спасти двоих.

Я должна помочь Тому, я не могу лишить его последнего шанса. Нельзя позволить моему рассудку метаться от одного решения к другому. Но в глубине души я не хочу бросать Тома одного! Мой разум пытается победить эмоции, выстроить оптимальный маршрут, укрепить корабль. Не сдаваться, твердо стоять, верить и обуздать мое нетерпение. Я принимаю решение следовать указаниям Людовика: идти по маршруту Кинсхофера до Третьего лагеря, спуститься на 6800, 6700 или, если получится, на 6600 метров. Спасти Тома и оставить демонов позади. Но это очень непросто.

В моей голове без остановки крутится молитва, мантра: «Спуститься – спасти Тома – и свою жизнь – спуститься – спасти Тома – и свою жизнь…»

Я должна спуститься как можно быстрее, достичь указанной высоты, чтобы не задерживать спасательную операцию, организованную ради Томека. Он не может двигаться. А я не могу тащить его на спине. Не могу волочь по земле. Но могу принять вызов и начать спуск по неизвестному маршруту. Это правильный выбор, но трудный – я ни за что не приняла бы такого решения, если бы не надежда на спасателей, если бы не вселяющие уверенность слова Анны, Жан-Кристофа и Людовика, который отправил мне сообщений десять, не меньше, чтобы убедить спуститься.

Я выключаю коммуникатор ИнРич. Нужно беречь заряд аккумулятора. Я должна спуститься по изрезанному трещинами леднику до ровного плоского участка. Пока есть возможность, иду вдоль скал, чтобы избежать трещин. Склон становится не таким крутым, трещин меньше. Я удаляюсь от гребня, беру правее. Моя цель – брошенная красная палатка. Я заметила ее вечером 24 января, и сегодня она уже не раз притягивала мой взгляд. Это традиционное место Четвертого лагеря на обычном маршруте. А что дальше? У меня никаких идей о том, куда идти дальше. Склон спускается в сторону Диамирского ущелья. Я много раз смотрела на него из базового лагеря: в верхней части маршрут идет зигзагом слева направо, потом смешанный участок, две или три ступени. Вероятно, следует спускаться с одной на другую. Дальше, по словам тех, кто там был, спуск не сложный – по склону, где во время сильных снегопадов скапливается снег. Иногда приходится идти по пояс в снегу. Но этой зимой снега было мало и его унесло сильными ветрами последних трех недель.