Жить! Моя трагедия на Нангапарбат

Мое терпение иссякло, меня просто разрывает от того, что я не понимаю, что происходит. В этот момент многим от меня достается. Я в ярости выкрикиваю все, что думаю. А несколько секунд спустя обрушиваю проклятия и на свою голову: «Идиотка! Зачем ты спустилась? Почему ты кому-то поверила? Черт тебя подери!» Мой мозг кипит. Положение ужасное. Я в ловушке – в той самой, которой так хотела избежать. И сама же бросилась в нее очертя голову!

Чудовищно холодно, дует ледяной ветер. Я не знаю, что думать. В отчаянии я кричу, и ветер уносит мой крик. Я молюсь, чтобы мой голос достиг ушей Тома, чтобы мой крик прошел сквозь облака, обогнул все препятствия, отделяющие меня от него. Чтобы эхо, подхваченное воздушными потоками, проскользнуло среди ледяных склонов. Как бы я хотела, чтобы Томек услышал меня и ответил. Но ветер гасит звуки. Поднимается метель, снег кружит вокруг камня, на котором я сижу. Меня шатает. Ветер раскачивает меня вверх и вниз. Я потерялась в ледяной пустыне, уже сорок восемь часов вокруг творится настоящее безумие.

Как это все произошло? Что было тем камнем, с которого началась лавина? Может быть, тайминг? Решение, принятое в 17 часов, на высоте 8035 метров, продолжать движение к вершине? Высота, из-за которой у Томека начались проблемы со зрением и отек легких? Слишком низкая температура? Я не знаю, но жалею об этом решении.

Я разрываюсь между голосом разума – и Людовика, который требует, чтобы я оставалась на месте, – и желанием подняться обратно Томеку. Я перечитываю сообщения. Вертолеты прилетят завтра примерно в полдень. Если я поднимусь к Томеку, то успею ли снова спуститься к этому времени? Но уже поздно. В моем налобном фонаре сели батарейки. Я рискую заблудиться. Я хочу подняться к Тому, но рассудок приказывает оставаться на месте. Людовик настаивает, чтобы я не поднималась. И в конце концов, я соглашаюсь с этим решением. Меня снова захлестывает ужасным чувством вины…

Я чувствую себя потерянной, полной горечи и разочарования и очень-очень одинокой. Я так далеко от Томека. Из-за усталости и холода мои эмоции будто скованы льдом. Я должна позаботиться о себе, сосредоточиться, действовать. Я не знаю, как мне удастся пережить эту ночь. Я знаю, что она будет ужасной и молюсь, чтобы время шло быстрее, чтобы скорее снова поднялось солнце. Прошу, чтобы ночной кошмар длился как можно меньше. Какая ирония! Отправляясь в экспедицию, я особенно ценю возможность не подгонять время, проживать каждую минуту во всей ее полноте, прочувствовать каждый миг. Здесь я наслаждаюсь ходом времени, которое внизу стремительно утекает сквозь пальцы. Я приезжаю сюда в том числе и для того, чтобы почувствовать глубину жизни, отстраниться от суеты, и каждый шаг помогает мне в этом. Здесь я остаюсь наедине с собой, своими ресурсами, своей энергией.

Но сегодня вечером время пугает меня, вселяет тревогу. Я знаю, сейчас оно играет против меня. Я бы хотела убежать от него, но от времени не убежишь. Холод причиняет боль, температура опускается все ниже, и этой бездне нет конца, и время как будто замерло. Оно еле тащится, и я погружаюсь в ад. Больше не могу бороться с отчаянием, которое охватывает меня. Не могу успокоиться. Чувствую себя брошенной, преданной, мои силы на исходе. А каково Томеку в этом ледяном аду, который постепенно, на протяжении долгих часов сковывает его тело?

Я должна сосредоточиться, подумать о том, как проведу предстоящую ночь. Как выжить, как защититься от ветра? Если я останусь на этих камнях, то погибну. У меня нет лопаты, я не могу вырыть яму и спрятаться в ней. Нужно найти укрытие. Я брожу среди камней, исследую окрестности, но ничего не нахожу. Ничего, что защитило бы меня от ветра и тьмы. Под ногами лед, нужно идти очень осторожно. А что если сорвать веревочные перила, по которым я пришла сюда? Я смотаю их вместе, смогу подложить под себя, чтобы не сидеть на снегу. Без ледоруба это невозможно. А мой нож остался в Четвертом лагере! Продолжаю поиски. Вижу кусок какого-то пластика. Видимо, это все, что осталось от чьей-то палатки. Обрывок совсем небольшой, но если найти кусок побольше, можно постелить его на лед. Я добираюсь до конца перил, остаток веревки смотан там в небольшой моток. Хочу оторвать его, но у меня ничего не получается. Я беру камень с острыми краями, пытаюсь перерезать им веревку. Пальцы сводит от ледяного ветра. Я в ярости! Обычно эти веревки ломаются, как стекло! В 2016 году на Нангапарбат, в кулуаре Кинсхофера у Адама Белецкого оборвалась веревка и он пролетел примерно восемьдесят метров вниз. Но эта веревка не поддается!