Жить вопреки (СИ)

Не роди она близнецов сама, и не поверила, что матери у Магни и Иккинга — разные.

Тот факт, что Аран называл себя старшим братом близнецов был до крайности показательным, да и чуяло сердце Инги, что не просто так дети её при любом удобном случае исчезали в сторону леса, и даже конкретнее — того самого ставшего для всего племени запретным оврага.

Она ни разу не стала следить за близнецами — низко это было, да и подло.

Её дети сами знали, на что шли.

Весть о том, что находились они теперь у Берсерков, пока их целительница лечила Ученицу Арана, и удивила, и поразительно успокоила Ингу — Дагуру она доверяла, и совершенно не боялась за своих детей, если они у него под присмотром.

Особенно, вспоминая, как дружили Дагур и Магни.

Время, когда Валка находилась не с Ингой, она проводила в разговорах, а скорее просто в пустой болтовне с Плевакой, кузнецом Олуха.

Он с самой Битвы за Олух отказался заниматься военными делами, оставив себе только дела кузнеца да натаскивание своих подмастерий до нужного, одному ему известного уровня.

Погасло что-то в Плеваке с пропажей близнецов.

То же, что едва устояло со смертью Иккинга.

Не было больше в уже немолодом кузнеце жажды битв и побед, такой свойственной сейчас всем молодым, особенно после того, как они сумели ощутить вкус триумфа.

Да и ученики Плеваке попадались, по его признанию, совсем никудышные.

Никто не был способен не то что превзойти или даже встать вровень, а хотя бы приблизиться к уровню Иккинга — пусть ему могло в иных моментах банально не хватать сил, но он нивелировал это своей изобретательностью, по рассказам кузнеца.

Своими изобретениями.

Для него ковка была не просто полезным ремеслом — искусством.

И никто не был способен это понять.

Потому и горевал Плевака — не было талантов, не было кого-то, хоть бы в сотую часть столь искусного, как его самый лучший подмастерье.

Который создавал удивительные по своей хитрости и сложности механизмы, благодаря которым можно было убивать драконов — стоило их только чуть-чуть доработать мастеру.

Да…

Самый лучший ученик, которой стал водиться с драконами.

И погиб за них.

Или нет?

То, что все эти годы Валка и Стоик находились по разные стороны противостояния, не было удивительно, но было до крайности иронично — ведь её супруг примет свою возлюбленную такой, какая она есть, но заставит отказаться от всех своих убеждений.

Уже потом Инга безмерно поражена была тем, что Валка не рассказала Стоику и половину того, что поведала ей.

Не рассказала ему о том, что Дагур уже полгода как заключил союз с Араном, Покорителем Драконов, ни о том, кем был когда-то этот самый Аран, ни о том, как и где жили три этих года близнецы, ни о них самих, ни о том, где она вообще была все эти годы.

Ничего практически не рассказала она.

А Стоик и не спрашивал.

Он по-настоящему обезумел от счастья, пусть и великолепно скрывал это, но Инга-то десять лет с ним под одной крышей прожила, в разы больше, чем даже сама Валка, и потому своего супруга сумела хорошо изучить.

Без этого никак.

Его безграничная радость выдавала себя через его ставшими менее порывистыми, более плавными жесты, в его внимательности к каждому слову Валки, в затаившихся в глазах искорках, в разладившихся морщинках, в гордой осанке и переставших быть вечно нахмуренными бровях.

На эти несколько дней Стоик совершенно забыл и о Викаре, не отлипавшем теперь от матери, и о самой Инге, которая сумела вздохнуть спокойно и позволить себе мирно гулять по лесу вместе с сыном или молодой Йоргенсон, беседовать с Плевакой, тоже словно чуть-чуть помолодевшим оттого, что хоть кто-то из погибших его друзей оказался неожиданно живым, или даже тренироваться на арене вместе с Астрид, давать советы Забияке, как облегчить ей своё интересное положение.

И Инга была счастлива.

Правда.

Неожиданно свалившаяся на голову Валка, которую по юности своей она когда-то проклинала за холодность их мужа, оказалась виновницей этого счастья.

Сердце подсказывало женщине — осталось совсем чуть-чуть.

Совсем немного.

И она будет свободна!

***

Хеттир с облегчением поняла, что совсем недолго ей осталось до конечного пункта её путешествия — Драконьего Края.

Оказавшись на территории Варварского Архипелага, уже совсем немолодая Фурия с радостью поняла, что не надо ей больше скрываться от всевидящих очей Адэˈн, которая не имела здесь власти.

А сдаться на волю Драконьего Владыки не было страшно — он был справедлив.

О том неустанно твердили все.

Но вдруг Хеттир ощутила знакомый След, причём — очень свежий, и его подновляли явно регулярно, что было само по себе удивительно.

Любопытство взяло верх над опытом, и Фурия отправилась по этому Следу.

— Наставница?

Чужое присутствие оказалось неожиданным.

Неужто стареет?

— Венту?

***

Однообразность явно не собиралась меняться, но и к ней Сатин относилась теперь равнодушно — это явно было испытанием её терпения, ведь, как рассказала Мирослава, стоило только шагнуть с Тропы, как Душа её окажется вновь в Кругу, но оттуда выйти сможет лишь для того, чтобы продолжить Великий Путь.

Чтобы вернуться домой, надо было до него именно дойти.